— Его сиятельство ждет ваше высокопревосходительство.
После приема у министра старик уехал домой, оставив мальчиков под покровом господина во фраке, приехавшего его сменить.
Через залу проходил человек в мундире, с худым лицом и горбатым носом. Увидев Василия Львовича, он остановился и поздоровался с ним. Это был Иван Иванович Мартынов, переводчик древнегреческих и латинских авторов, только что назначенный директором департамента.
— Вот видите, — сказал Василий Львович, — привез вам своего питомца.
Мартынов поглядел на Александра и сказал:
— Сейчас начнется экзамен.
— Не робей, — шепнул Александру Василий Львович, который сам со своей стороны начал отчего-то волноваться.
Но Александр не робел совсем. Он с интересом смотрел на своих новых знакомцев и весело переглядывался со старшим внуком адмирала. Ему нравился также красивый юноша высокого роста, самоуверенно озиравшийся кругом. Слегка вздернутая губка придавала его миловидному лицу какое-то горделивое выражение.
Вышел чиновник с бумагой в руке и стал выкликать фамилии по списку:
— Князь Горчаков!
Выступил красивый юноша и грациозно поклонился.
— Барон Антон Дельвиг!
Ленивой походкой вышел другой кандидат, осматриваясь кругом близорукими глазами, как будто его только что разбудили от сна.
И вот чиновник провозгласил:
— Александр Пушкин!
И вслед за этим:
— Иван Пущин!
В сходстве фамилий послышалось что-то сближающее, и Александру, выходя, захотелось взять за руку Пущина, которого он мысленно назвал по-французски «Жанно». Теперь Жанно был немного растерян и бросил на Александра взгляд, как бы ищущий сочувствия. Что-то дружеское промелькнуло у обоих мальчиков одновременно.
Начался экзамен. За столом, покрытым зеленым сукном, сидели Разумовский, откинувшийся на спинку кресел, Мартынов, строгим взглядом смотревший на экзаменующегося, и директор Лицея Василий Федорович Малиновский, с добродушной улыбкой слушавший ответы будущих лицеистов.
Александр немножко смутился, но бойко отвечал на вопросы Мартынова по грамматике.
— Прочтите из российских авторов, — сказал Мартынов.
Александр начал «Водопад» Державина:
Спросили о других произведениях Державина; Александр перечислил и оду «Бог», и «Фелицу», и начал было читать «Видение мурзы»:
Ему нравилось здесь описание петербургской обстановки. Говоря стихи, он плыл как на волнах, и ему трудно было остановиться. Он прочел бы до конца, но его перебили.
— Ну, Гавриила Романовича вы знаете, господин Пушкин, — сказал Мартынов, — и, конечно, любите. Это делает вам честь. А кого вы еще знаете?
Александр назвал Жуковского, Ломоносова, Петрова, а потом, наконец, и Василия Львовича Пушкина.
— Пушкина? — переспросил Разумовский. — Это ваш родственник?
— Это мой дядя, — с гордостью ответил Александр.
— Прочтите что-нибудь, — сказал Разумовский.
Александр прочел отрывок из стихотворения Василия Львовича «Суйда».
— А переводы Василия Львовича из Горация вам известны? — спросил Мартынов.
Александр знал и это.
— Отличная память, — заметил Разумовский.
Перешли к французскому языку и французским поэтам. Александр прочел «Жалобы влюбленного» Жильбера.
— Хорошо произносит, — сказал Разумовский. — Странен, однако, выбор. Не одобряю модного вкуса к унынию и меланхолии.
— Я знаю и другого вкуса, — сказал Александр, закинув голову, и начал стихи Парни о юной Нисете и ее любви к прекрасному юноше, встретившемуся ей в лесу.
Но Разумовский считал неудобным чтение любовных стихов на экзамене и перевел разговор на оды старых классических поэтов: Ронсара, Буало и других. По русскому языку Пушкин получил оценку «очень хорошо», а по французскому только «хорошо». Его еще спросили по другим предметам, и было признано, что он имеет достаточные сведения — даже по арифметике.
Василий Львович сиял от удовольствия, узнав, что Александр читал на экзамене его стихи.