Гена надел брюки и так, голый по пояс, вышел. Я в это время собрала простынь и застелила постель. Слышала, как он с кем-то там громко говорил.
- Генка! - Раздался мужской вопль. - Это я себе воды нагрел!
- Ты себе ещё нагреешь, а мне сейчас надо. - Ответил он кому-то. Дверь открылась и зашёл Гена, в руках тащил тазик в тёплой водой. Поставил на табуретку. - Я это, выйду. Заодно покараулю, чтобы никто не сунулся. А ты приводи себя в порядок.
Потом мы с ним гуляли, ходили в кино. Обедал он у нас. Я накормила его борщом. Девчонки всё поняли. Усмехались, глядя на нас.
- Давай, давай Эмма, корми своего мужика. Чтобы лучше и крепче ночью любил и силы были! - Шутили они. Я хоть и краснела, но стыда не испытывала. Тоже смеялась вместе с ними.
Расписались с Геной через месяц, столько нам дали на раздумья. Расписались просто. Никакой свадьбы не было. Была только я, он, Света с Наташей и Геннадия друзья-сослуживцы. И одно колечко, которое стало первым моим обручальным. Потом мы с ним конечно же купили настоящие обручальные кольца. Но гораздо позже. А это колечко я храню до сих пор.
Гена пошёл в вечернюю школу. Он хотел получить 10-ти летку, а потом поступить в техникум. В тот же, который закончила накануне я. Он не пошёл на электролизный, а устроился к нам, на нефтехим, на НПЗ, где я уже работала. Сказал, что нечего жене далеко от мужа работать. Работал он на соседней установке. А ещё подал заявление в партию. Ему дали рекомендацию и приняли в кандидаты члена партии. В последствии то, что работали мы рядом, сыграло с нами, вернее с мужем злую шутку. Мы были молоды. Ну и как все молодожёны искали удобный случай, каждый раз, остаться наедине. Это можно понять. Все молодожёны проходят через это. Как-то в мае смены у нас совпали. Работали в утреннюю. Я осталась в операторской одна. И тут прибежал молодой муж. Сразу ко мне, полез под спецовку.
- Ген, ты с ума сошёл? А если зайдут. - Хотя сама уже его целовала.
- Не зайдут. Все на объект ушли. Минут сорок никого не будет. Я уже засекал. Успеем!
Не успели. Только были готовы с мужем, как в операторскую зашёл парторг. Я даже завизжала, пытаясь прикрыться. Хорошо Гена закрыл меня, судорожно пытаясь надеть штаны.
- Егор Алексеевич, ну же Вы так? - С раздражением он крикнул парторгу. - Предупреждать же надо!
Парторг был старым большевиком, высокой моральной выдержки и требований.
- Чтоооо! Коновалов! - Взревел он в ответ. - Ты что здесь делаешь? Ты на своём объекте должен быть. Коновалова! Вы с ума сошли?
Одним словом, скандал случился очень даже знатный. Боже мой, какой стыд был, ужас. Гену, как кандидата потом потащили на партсобрание. Песочили за аморалку. Это было серьёзно и его кандидатская висела на волоске. Могли и турнут, как нечего делать, а это крест на карьере. Все доводы мужа, что он с законной женой был, а значит имел право и это не аморалка, а исполнение супружеского долга, отметались.
- На работе надо работать, а не обхаживать своих жён!
Но слава бога, за Гену вступились молодые члены партии.
- А вы им дайте комнату отдельную. А то они кочуют по общежития, то там, то там. Это не дело. Семья молодая.
- У нас много молодых семей, а комнат мало. На всех не хватает. - Парировали в парткоме. - Их на очередь поставили. Ждите. Комната освободится, дадим. Но рабочее место превращать в дом свиданий, никому не позволено!
Гену не исключили, но вкатили строгий выговор. Всё же обосновали, что мы с ним законные муж и жена. Кошмар, одним словом. Хорошо меня на комсомольском собрании песочить не стали. По тихому вынесли выговор, без занесения в личное дело. При этом все посмеивались. А ещё на партсобрании было вынесено решение, ходатайствовать перед руководством завода о переводе Гены Коновалова на объект, максимально удалённый от объекта его жены Коноваловой Эммы, так сказать, во избежания повторения прецедента, негативно сказывающегося на трудовой дисциплине.
Да, знатно мы тогда с мужем, как молодежь сейчас говорит, запалились. Конечно, спустя годы, мы с Геной, вспоминая это, смеялись. Но тогда нам обоим было не до смеха. Партия вмешивалась очень даже активно в личную жизнь. И за аморалку могли очень строго наказать. Ибо аморальное поведение, распущенность, никак не вязались с кодексом строителя коммунизма. Но и было хорошее в этой всей ситуации. Нам с Геной дали в середине июня отпуска, раз уж мы молодожёны и путёвки в санаторий на Чёрном море. Именно тогда в 1964 году я впервые увидела море. Чёрное море. Эту поездку я никогда не забуду. Это было что-то. И это что-то не закончилось, когда мы уехали из санатория. Продолжилось уже в деревне, на малой родине Геннадия, куда он меня привез, показать своим родителям молодую жену...