- Ты мне ещё поговори! - Свёкр махнул на среднего сына рукой.
Я уже успела сарафан на себя надеть. Свёкр посмотрел на сыновей.
- Сам разбирайся с женой своей. Но ты должен знать, что не делается у нас так.
- Я понял. Только мы ни к кому не лезем. А к Дашке я сейчас схожу. С братом её поговорю, чтобы рот свой дурной не разевала больше.
- Цыц! Не надо никуда ходить. Успокойся. Если надо, я сам поговорю с отцом её. Понятно?
- Хорошо, бать. Но ты поговори. - Посмотрел на меня. Улыбнулся и подмигнул. Я даже выдохнула облегчённо. Потом полевала мужу. Он мылся по пояс, фыркал. А я, глядя на него, радовалась. Красивый он у меня. Понимала, что всё больше и больше влюбляюсь в него. И вспоминая, как он ходил ко мне, как я обидела его, потом просто не выходила к нему, а ведь он по зиме, в своём бушлатике, за пять - шесть километров бегал ко мне, ругала себя. Господи, дура какая была. Умывшись, вытеревшись полотенцем, переоделся.
- Эмма, пойдём погуляем. По деревне пройдёмся, на пруд сходим.
- Пойдём. Только я платье другое надену.
- Не надо. У тебя сарафан этот красивый.
Мы с ним погуляли по деревне. Гена здоровался с молодыми парочками. Потом сидели с ним на траве возле пруда. Целовались. И мне так было хорошо. Звёзды уже зажглись. Тепло стояло. И тут Гена предложил:
- Эмма, давай искупаемся?
- Ген, я купальник переодела. - Он засмеялся.
- Да бог с ним с купальником. Сейчас ночь, можно и без него. Трусы на тебе, Бюстгальтер тоже. Вот и пошли.
- Ген, они мокрые будут. Не совсем приятно.
- Тогда снимай их. Без всего пойдём.
- Ты с ума сошёл? Я голая буду? А если кто увидит?
- Так ночь же! Тут никого нет.
- Нет, Ген, я так не могу. Одно дело мы с тобой одни в комнате или на полатях, тогда ради бога. Сколько хочешь. А здесь, на берегу, нет.
Он стоял, смотрел на меня и смеялся.
- Тогда в трусах и бюстгальтере. А высушить их, на полатях высушим. Обещаю.
На следующий день ходили на покос, скошенную траву ворошили граблями. Я, Гена, младшие золовки. С нами ещё и Лёшка пошёл. Перед тем как пойти, Гена сказал, чтобы я надела длинную бабушкину юбку, рубашку с длинным рукавом и повязала косынку. Сначала я его не поняла. Подумала, что поддался влиянию родителей. Тем более, он говорил очень серьёзно и чуть ли не в приказном тоне.
- Гена, ты серьёзно? Ты с ума сошёл? Ничего я надевать не буду из этого. - Ответила мужу и насупилась, готовясь начать ругаться с ним. Алексей был неподалеку и всё слышал. Стал посмеиваться.
- Правильно, Эмма, не надевай. Ну его. Сарафанчик свой надень лёгкий и всё.
- Лёха, сейчас по шее получишь. - Недовольно посмотрел на него мой муж. Потом опять завёл свою пластинку. - Эмма, так надо.
- Не буду.
- Хорошо не надевай. Только потом не жалуйся. И не плач.
- А что такое? Опять осуждать меня будут?
- Осуждать не будут. А вот искусать, искусают. Будешь опухшая, в волдырях и чесаться станешь, как больная чесоткой.
- Кто искусает? Собаки? - Я не на шутку перепугалась.
- Не собаки. Хуже. Слепни. Ну оводы. Их там достаточно будет. Понимаешь? Поэтому надень, пожалуйста, Эмма то, что я тебе говорю.
Пришлось мне переодеваться. Вскоре я не отличалась от местных. Но я оценила эту одежду, когда мы пошли ворошить сено. Слепней было на самом деле предостаточно. Сволочи кровососущие.
Шли и Алексей нас развлекал. Рассказывал о своей студенческой жизни. Смешные истории. Мы смеялись иногда до слёз и икоты. Валя постоянно говорила брату, что он врёт, как сивый мерин, но при этом тоже смеялась. Гена смеясь, только качал головой, но ничего не говорил. Лёшка на сестру не обижался, подмигивал мне и продолжал дальше языком чесать.
Я никогда до этого траву вот так не ворошила. Хотя ничего сложного там не было. Просто переворачивали уже подсохшую траву к солнцу тем боком, где она была сырая. Это касалось того покоса, который успели сделать свёкр с деверем в день нашего с Геной приезда. Погода стояла очень жаркая. Идти на покос оказалось далеко. Минут сорок. Когда закончили, Алёшка позвал нас освежиться. Там недалеко речка бежала. Вроде небольшая, но очень глубокая. Как Валя мне сказала, это место они звали - Омуты. Конечно, никто купаться не полез. Мы Просто зашли по щиколотки в воду, такое блаженство! Умывались прохладной водой. Жара стояла невыносимая, а возле воды хорошо стало. Потом обратно шли. Пришли уже после обеда. Свёкр с Николаем ещё утром ушли на колхозный скотный двор. Там силосную яму должны были делать. Свекровь была на ферме. Валя с Анной начали готовить ужин, а мы с Геной переоделись и пошли к пруду. С нами пошёл, конечно же Лёшка. Сёстры поначалу тоже хотели пойти, но Гена с Алексеем сказали, чтобы они приготовили поесть. На вопрос Вали, обо мне, её старший брат ответил, что жена скрасит их мужскую компанию и это не обсуждается. И вообще, пока они маленькие им нечего делать на пляже, а то с родителями и так чуть ли не сорится. Его поддержал Алексей. Типа нам можно, а вам ещё нельзя, мелкие. Ибо честь надо беречь с молоду и поржал над ними, поганец такой. Я хотела заступится за золовок, но посмотрев в глаза мужу, промолчала. И правда, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Тут и так меня одной хватает выше крыши, звезда такая Мценского уезда.