- Сергеева, это что такое?! - Я даже подпрыгнула от мужского голоса. Судорожно опустила юбку. На меня смотрел наш комсорг. Нет, не Кешка. Другой. Сергей Злобин. Вот уж кто соответствовал своей фамилии. Зануда тот ещё. Он ходил всегда в полувоенном френче, штанах-галифе и хромовых сапогах, начищенных до зеркального блеска. Под мышкой тощий портфель. Я вот не понимала его. Ему всего 26 тогда было, а он ходит словно кадровый военный. Только погон не хватало. А ведь он не военный. Зато такой идейный, просто деваться некуда. Девчонки ещё подтрунивали над ним, что мол идейный и непоколебимый борец за дело революции. Ему бы в двадцатых жить, а не в шестидесятых.
- Ты что тут, с задранным подолом? Совсем уже? Мало того, что спекуляциями занимаешься, позоришь комсомол, так ещё и...
Я стояла красная, как помидор! У меня волосы на голове шевелились. А как ещё? Меня с задранным подолом увидел парень. Тем более, идейный комсорг! Я уже хотела убежать, как слово спекуляции резануло мне слух. Со спекуляциями я была не согласна.
- Какие ещё спекуляции, товарищ Злобин?
- Обыкновенные. С Котовой ездите на барахолку? Ездите. Со спекулянтами дело имеете? Имеете. А сейчас вообще, это что такое?
- Да, мы ездим на барахолку. Это не запрещено. Туда много народа ездит и не только мы со Светой. И что ты, Сергей Павлович, имеешь ввиду, когда спрашиваешь про что такое?
- Вот это, что на тебе? - Он указал на мои ажурные чулки. Юбка у меня была расклешённая, до колен, самую малость ниже, по моде, сама такую сшила. - И что за юбка?
- На мне чулки. Я сама их, между прочим, связала! А что не так с юбкой? Сейчас такие носят и ничего. Что такого плохого?
- Всё плохое. Скромнее надо быть, Сергеева! Разрешили вам тут бордель устраивать. Фильмы буржуазные показывают. А вы и рады. Позорите честь советской девушки и комсомолки.
- А что, по твоему, мы должны носить? Может красную косынку и кожаную куртку, комсомолок 20-х?
- А почему и нет? Зато комсомолки 20-х Советскую власть устанавливали. Страну из руин поднимали. Контру всякую давили.
Я смотрела на него раскрыв рот.
- Сергей, Революция давно уже свершилась. Контру тоже давно всю задавили. Можно мы теперь будем что-нибудь по красивее носить, чем красные косынки и кожаные куртки?
- А что красивого вот в этом? - Говорил он, а его глаза постоянно сползали с моего лица на мои ноги. Он их поднимал на меня. Сергей смотрел строго, но они всё равно сползали вниз. Я не знаю, что тогда на меня нашло. Ведь я не такая была. Наверное, это озорство юности во мне взыграло. Но я улыбнулась, глядя на комсорга, выставила правую ногу вперёд и чуть приподняла юбку. Чуть выше колена.
- Серёжа, скажи, красиво?
Он на меня вытаращился, смотрел заворожённо на мою коленку в ажурном чулке. Его френч всегда был застёгнут на глухо. А тут он попытался его ослабить, даже крючок один расстегнул.