Однажды в престольный праздник нарядная Симка упала на виду у всех под икону и выкрикнула, что она навек испорчена.
Муж обходил всех окрестных знахарок, и они в один голос подтвердили ему, что только тот может снять с нее порчу, кто напустил. Они указали ему и верное средство, как узнать, кто жену испортил. Он так и поступил. В светлое воскресенье, на пасхе, он влез в полночь на колокольню, облил колокол водой и, собрав несколько капель этой воды в пузырек, принес их домой и дал выпить жене — в тот самый раз, как по возвращении из церкви с ней случился припадок.
— Выпей эти капли и скажи, кто тебя испортил.
Жена выпила, забилась сильнее и указала на свекровь.
— Она меня испортила.
Старуха знавалась со знахарками, знала много сказок и песен, лечила скот заговорами, хвалилась, что умела останавливать кровь, разыскивать клады, а в народе даже шла молва, что она напускает на мужиков килу и делает из людей оборотней. У сына не было сомнения: значит, его родная мать и верно водится с нечистой силой.
Он позвал родных и соседей.
— Идите, православные, послушайте, кто испортил мою бабу. Кто есть злодейка моя лютая… Колдунья злая.
Соседи и родные пришли. Он их окропил водой с колокола, дал выпить жене и приказал ответить, кто виновник порчи…
— Свекровь, свекровь испортила. Она наслала на меня болезнь, — выкрикнула Симка. — Она дала мне порчу в чашке и зарыла ту порчу в погребе.
— Что же мне делать, православные? — спросил беспомощно муж.
— Притащить сюда матку, пущай снимает порчу.
Позвали старуху из ее горницы.
Молодуха, увидя ее, закружилась по избе, точно ее вихрем подняло, заскрипела зубами и бросилась с кулаками на старуху. Соседи успели их разнять.
— Не тронь ее, — сказали они Симке, — пущай она сперва снимет с тебя порчу.
Старухе надели на шею веревку и повели в погреб, крича:
— Пусть отыщет порчу и выпустит ее на волю, облегчит сноху.
Дали старухе в руки лопату и велели откапывать порчу. Но старуха потеряла рассудок с перепугу, она не могла даже держать лопату в руке.
— Каленым железом ее понудить, — посоветовала родня. — Прижечь надо ведьме пятки.
Сын разжег костер, накалил железный засов докрасна и прижег матери пятки. Старуха тут же умерла. История этим не кончилась.
Когда ее обмывали, то бабам, к ужасу их, почудилось, что она пошевелилась и подобрала ноги.
— Нельзя ее хоронить, — решили бабы, — она не умерла, а только обмерла. Ее нечистая сила не пущает на тот свет. Душа-то теперь сатаны… Душу-то он и не отпускает. Надо старуху испугать, чтобы душа выскочила.
Стали думать, чем бы испугать.
— А псалтырем, — сказала просвирня. — Хлопнуть псалтырем по лбу ей, душа-то и выскочит.
— Верно.
Просвирня хлопнула псалтырем и стала ждать, когда выскочит душа. И решили, что она не выскочила.
— Теперь одно средство — выгнать иудиным деревом.
Вырубили осиновые колы и били тело старухи до тех пор, пока не убедились, что душа выскочила.
И когда дело дошло до нашего слуха, мы их всех призвали: и Морковкина, и Симку, и свидетелей. Мы тогда судили сами. Судили по совести. Допрошенные заявили, все как один, что старуха испортила сноху, что она ведьма.
— Вот видите, — сказал Яков нам, — это царское наследство. Что мы можем с них спросить, когда на одну школу приходилось по шести кабаков и по две церкви!
Не знаю, как поступили бы образованные юристы, а мы — не засудили Морковкина, не отправили его в тюрьму.
— Как ты жил с матерью? — спросил Яков.
— Жили, друг друга любили. Прожили жизнь душа в душу, — ответил сын. — Но раз она — ведьма, душу сатане продала, а вот тут все свидетели… то я тово… этово… не утерпел, стало быть… Секите мою голову…
Голову его мы сохранили… Он прожил всю жизнь честным человеком, народил детей, в колхозе потом был отличным конюхом, а сложил голову под Берлином. Его сыновья — двое — погибли вместе с ним.
О том, что Симка никогда больше не кликушествовала — нечего и говорить.
Яков велел нам разыскать, не описаны ли подобные случаи в литературе. Мы принесли ему «Власть тьмы» и прочитали вслух.
— Это написано про наших Морковкиных, — сказал Яков. — Только тут писатель не вывел идеи. Внесите идею и ставьте. Идея будет такая: темноту эту насаждали веками в деревне поп, урядник и кулак.
Мы так и сделали. Мы Толстого идейно выправили, и пьеса шла с огромным успехом. Зрители говорили:
— Здорово продернули нашу темноту. Досталось Морковкину.
Ввели на селе «Месячник по борьбе с темнотой». Вся интеллигенция разъясняла вздор нечистой силы, русалок, леших, домовых, порчи, оборотней. Ставились спектакли. Исправлялись пьесы классиков на ходу. И на ходу выходили из всякого положения, даже безвыходного. Потом мы стали пьесы сами сочинять и ставить. И успешно. А каких только не было препон на нашем пути во время «Месячника по борьбе с темнотой»! Расскажем вот такой случай.