Вася многое узнает о древних псковских вольностях, впитывает прекрасной детской памятью основы реформы Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина, который в 1665 году восемь месяцев был псковским воеводою. Эту славную реформу хотел отменить следующий воевода — Хованский, но псковичи не уступили до конца своего самоуправления, ибо гордость их была польщена возрождением древней традиции, а не примером сторонних чужих земель, каковым, например, было самоуправление по Магдебургскому праву. Кроме республиканских обычаев Псков, вразрез с Новгородом, любил идею единой русской государственности издревле, привержен был Москве. Потому и уважали тут Татищевых, формально псковских, а фактически московских дворян. Вася Татищев с гордостью называл себя псковичом и говорил перед братьями и перед отцом о величии отечества со слезами на глазах.
Между тем в Псков стали приходить строжайшие Петровы указы. Прежде всего велено резко сократить число холопей. Но у Татищевых таковых почти и не было. Зато бояре и богачи распустили свою бесчисленную челядь, и царь тотчас призвал ее в службу. В краткий срок набралось больше 30 тысяч рекрут. Пехоту одели в зеленые мундиры с красными обшлагами, камзолами и штанами. А конницу — в синие мундиры, все остальное также красное. С гордостью читал Никита Алексеевич указ царя о том, чтоб никто из бояр и дворян не надеялся на свою породу, а доставал бы чины службою и собственным достоинством. 1 марта 1699 года поведено было надеть по всем городам черное платье в знак скорби: любимый соратник царя Франц Лефорт скончался 43 лет от рождения. Москва была поручена правлению князя Михаила Алегуковича Черкасского, под началом которого служили многие из Татищевых. Явился указ печатать книги и календари новыми гражданскими литерами, перевести на русский язык в первую голову книги инженерные, артиллерийские, механические, а также исторические. Тогда же поведено было: всем русским подданным, кроме монахов, попов и дьяконов, а также крестьян, — брить непременно бороду и носить платье немецкое. Сперва указано было на венгерское платье, затем уточнено: мужчинам носить верхнее платье саксонское и французское, а нижнее и камзолы — немецкие. Непременно — с ботфортами. Женскому полу повсюду в городах и усадьбах надевать платье немецкое. После оглашения новых указов подьячими с высокого крыльца Троицкого собора Никита Алексеевич перечел свиток в присутствии. Внизу стояла одна-единственная подпись, краткая и выразительная, будто окрик: Петр.
А через три дни собрали народ у старой пристани на Пскове-реке. Лучшего псковского портного Тимофея Яковлева привязал палач за руки к столбу, и двадцать раз прошелся по портняжьей спине тяжкий кнут. Не смей, Тимофей, на русское платье заказы сполнять! Тут же стоял, побелев от обиды, богатейший псковский купец Русинов: откупился от кнута, заплатив двести рублей. Не торгуй, купчина, русским платьем, не перечь цареву указу! И двинулись по санному пути в Нарву купеческие обозы за платьем немецким. Которые случились во Пскове иноземцы, по домам отсиживались, ибо платье их немедля в обмер да в крой пошло у псковских портных.
Учитель Яган Васильевич Орндорф снял с чердака свои обноски и колдовал подолгу над ними вместе с пришедшим к Татищевым и поминутно почесывающим спину Тимошкою Яковлевым. Семье Татищевых — и первые обновы: все, от мала до велика, получили новое платье. Причитала старая нянька, укладывая в сундуки еще почти новешенькую одежду, табаком — зельем проклятым немецким — пересыпала, слезами поливала: «Лиха беда кафтан нажить, а рубаху и дома сошьют!» В красный угол встали и принесенные из амбара ботфорты, в коих Никита Алексеевич приехал из-под Азова. Сапожные псковские мастера оглядывали каблук да считали гвоздики, да аршин поминутно прикладывали к высоким голенищам. Ботфорты — не поршни и не чёботы: правый от левого разниться должен, и каблуки крепкие, и шпоры непременно требуются.
Не все, конечно, к новым одеждам бросились. Затаилась злоба за глухими стенами богатых хором. Иные клобук монашеский и схиму приняли, ушли пешком в Печеры, чтоб антихристово платье не носить. Раскольничьих скитов поумножилось окрест, юродивые с папертей выкликали царю анафему. И все же Псков скорее иных городов принял новые порядки. Не счесть битых кнутом и сосланных в Азов городских людишек из Твери и Новгорода, Смоленска и Витебска. Псковичей средь таковых почти и вовсе не было. И в том немалая заслуга Никиты Татищева, псковского ротмистра.