Вскоре наши соседи попросили помочь им вывести из строя железнодорожную ветку Клетня — Жуковка, чтобы воспрепятствовать оккупантам вывозить по ней строевой лес в Германию. Эту задачу выполнили сержант Мадей и Александр Максимец из отряда «За Родину». Они почти одновременно взорвали два состава с лесоматериалом и сильно повредили железнодорожное полотно. А спустя немного времени Кондратий Мадей с четырьмя минерами отправился на выполнение нового опасного задания. Вернулись они через несколько дней, усталые, но радостные, и после их доклада командир отправил в Москву радиодонесение: «9 июля на дороге Брянск — Рославль подорван эшелон противника. Разбито 7 платформ с танками и автомашинами. Движение приостановлено на 12 часов...»
Редкую по дерзости диверсию на перегоне Почеп — Красный Рог совершила группа, состоявшая из трех мастеров спорта — Николая Шатова, Григория Ермолаева и Сергея Коржуева. Железная дорога здесь усиленно охранялась, и нашим бойцам никак не удавалось установить фугасы. Выход из положения нашел Коржуев. Он предложил привязать две небольшие, но мощные мины к концу палки и в момент прохождения поезда бросить под колеса паровоза.
— Ну что ж, попробуем сыграть в городки, — согласился Шатов.
Ермолаеву тоже понравилась выдумка товарища. Бойцам долго пришлось лежать у полотна железной дороги. [186]
Составы, не представляющие военной ценности, они пропускали. Наконец средь бела дня показался паровоз, который тащил длинную вереницу платформ с танками и другими военными грузами. Не ожидая опасности, машинист вел состав на большой скорости. Сергей Коржуев приподнялся и изо всей силы метнул палку с минами прямо под колеса локомотива.
В этот же период усиленное движение противника началось у на шоссейной дороге Рославль — Брянск. Туда немедленно направились не только наши диверсионные группы, но и несколько подразделений. И гитлеровцы сразу почувствовали наш приход. Только 11 июля 1942 года на минах, установленных старшим лейтенантом Григорием Головиным, лейтенантом Иваном Егорычевым и ефрейтором Эдуардом Бухманом подорвалось пять вражеских автомашин с военными грузами. На другой день в воздух взлетели шесть машин, одна из которых с орудием на прицепе. В последующие сутки на участке между Леденево и Брезготкой подорвалось восемь автомобилей с прицепами и живой силой. Все они направлялись к фронту.
На этой же дороге действовал и отряд «За Родину». Совместными усилиями нам удалось парализовать движение на шоссейной магистрали Рославль — Брянск.
* * *
Стояли тихие, теплые дни. Они были своеобразной платой природы за минувшую суровую зиму. Но в эту летнюю благодать не утихали взрывы и выстрелы.
Придя в Жирятинский район, «Славный», взаимодействуя с отрядом «За Родину», разгромил несколько мелких гарнизонов и нацелился на большой немецко-полицейский куст в Мужиново. К этой операции мы готовились особенно тщательно. Находившаяся в селе группировка карателей была многочисленной, хорошо вооруженной и немало досаждала партизанам. Приходилось учитывать и хорошую связь мужиновского куста с вражескими гарнизонами Клетни и Акулич, которые могли прийти на подкрепление.
Несмотря на многочисленность мужиновского куста (наша разведка не ошиблась), мы почему-то не встретили здесь ожидавшегося сопротивления. Бой, правда, был жарким, но продолжался он не более пятнадцати минут. [187]
Затем гитлеровцы вдруг прекратили огонь и попрятались. Отыскать их в таком большом селе было нелегко...
Меня, как врача, беспокоили свои заботы. Хотелось найти местный медпункт и хоть немного пополнить медицинскую сумку. И как только огонь противника стал ослабевать, мы с ординарцем — юным казахом Вахидовым направились к дому, который мне указал один из крестьян, но вместо медпункта мы попали в хоромы священника. И не пожалели, что ошиблись. В сарае духовного отца оказался целый склад с продовольствием. Пришлось часть его (правда, не насильно, а с согласия хозяина) конфисковать для нужд отряда. У нас даже раненые получали очень скудное питание.