— Это правда, но ведь мы недолго здесь останемся! Вы не поверите, как я рад буду уехать. Мне так хочется видеть все то, о чем я читал. Мне хочется поехать в Англию и разыскать там кое-кого. Вы ведь еще не знаете всего того, что я знаю!
— Когда-нибудь я вам все расскажу. Мне так надоело жить здесь одному. Не с кем слова сказать, — не с кем поделиться своими впечатлениями, — некого любить, кроме Неро, но ведь он не может говорить. А все же я не могу свыкнуться с мыслью, что должен буду расстаться с ним!
— Что бы вы предпочли, уехать без него, или остаться с ним на острове?
— Я, конечно, предпочту уехать, но все же мне жаль его. Он единственный друг, которого я когда-либо имел!
— Когда вы поживете подольше и узнаете жизнь, вы поймете, мой бедный мальчик, что есть горе посерьезнее, чем разлука с животным, как бы мы ни были к нему привязаны. Вы, вероятно, ожидаете чего-нибудь очень счастливого, по возвращении в Англию?
— Конечно! Я там буду очень счастлив!
Жена миссионера покачала головой.
— Едва ли это так. Если вам суждено долго прожить, вы, вероятно, придете к убеждению, что самой счастливой порой вашей жизни была та, которую вы провели на этих голых скалах!
— Джаксон говорил другое! — ответил я. — Он постоянно горевал о том, что ему приходится жить на этом острове, и стремился вернуться в Англию. Он так много рассказывал мне про Англию, про то, как там живут, так много говорил о красоте ее!
— Я уверен, что там мне будет лучше, и не хотел бы оставаться здесь, даже в том случае, если бы одиночество мое прекратилось!
— Быть может, это и так. Но жизнь ваша в руках Бога, и вы должны надеяться на Него. Он все делает к лучшему. Это вы должны знать вы читали Библию!
— Нет, этого я не знаю. Бог живет далеко — там за звездами!
— Это все, что вы извлекли из чтения Библии?
— Нет, не все; но я многого не понимаю. Мне очень бы хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил мне все это. Как я рад, что вы приехали с ними в лодке. Я никогда не видел женщины. Я видел кого-то во сне и теперь знаю, что эта женщина была моя мать, но у меня, давно уже не было таких снов. У меня никого нет, кроме Неро!
— Бедный мальчик, у вас есть Отец на небесах!
— Да, я знаю, что он теперь на небе, и мать моя также. Джаксон говорил мне, что оба они были очень хорошие люди!
— Я говорю о Небесном Отце — о Боге! — сказала она. — Ведь вы знаете молитву Господню? «Отче Наш, иже еси на небесах». Вы должны любить Его!
Я собрался отвечать, когда подошел Джон Гоф — подшкипер. Он объяснил моей собеседнице, что говорил с людьми, и что они согласились ехать послезавтра, если погода позволит. — Лодка требует лишь незначительной починки, и все будет готово завтра к вечеру! — сказал он.
— Надеюсь, они не слишком нагрузят ее? — заметила она.
— Я именно этого то и боюсь. Бочонок с ромом — находка скверная. Нам лучше было бы без нее. Оставить его они не согласны, поэтому придется вынуть из лодки все, без чего мы можем обойтись. Нас и так будет девять душ людей, а это — груз не малый, да еще бочонок впридачу!
— Вы обещали захватить мой сундук! — напомнил я.
— Знаю и возьму его, если будет возможно, но имей в виду, что я, может быть, не буду в состоянии исполнить своего обещания. Видите ли, сударыня, — обратился он к м-с Рейхардт, — с тех пор, как они нашли бочонок с ромом, они совсем перестали слушаться меня. Не лучше ли будет, если этот мальчик захватит все необходимое ему, в узелок? Надо еще ведь уложить провизию, что займет не мало места!
— Это правда, — ответила м-с Рейхардт, — едва ли лодка выдержит такую тяжесть, как этот сундук. Вы не должны жалеть о нем, мой милый, он не представляет особой ценности!
— Они берут мой ром и мою птицу и должны взять и меня, и мой сундук!
— Вы не вправе ожидать этого, если окажется, что сундук берет слишком много места. Желание одного должно уступить желанию многих!
— Да, но они бы умерли с голоду без меня! — с сердцем воскликнул я.
— Это правда, мальчик, — ответил мне подшкипер, — но тебе не раз еще в жизни придется испытать, что сила есть право. Не забывай к тому же, что сегодняшний твой поступок не особенно расположил к тебе людей!
— А что случилось сегодня? — спросила м-с Рейхардт.
— А то, что он чуть не всадил свой нож в одного из них! — ответил Гоф. — Английские моряки этого не любят!
Он приложил руку к козырьку и ушел, предложив мне следовать за ним с посудой, чтобы получить нашу долю ужина. Когда я вернулся, м-с Рейхардт спросила меня, зачем я поднял нож на матроса? Я рассказал ей все. Она объяснила мне, как я дурно поступил.