– А ты сегодня ел? – покосился на Смирнова Анар.
– Ну да, я в село ходил. Бабка на рынке завернула мне пирожок. Такая узкая бумажная лента, как для кассовых аппаратов. А на ленте чернильным карандашом: «Тася, мы с Иваном ушли на кладбище».
– Иди, поешь в баре.
– Я уже ел в кредит. Два салата.
– Скажи, пусть запишут на мой счет.
Анар знал о системном кризисе Смирнова-Суконина. Оказывается, до «Дарьиного сада» он добирался автостопом. С дороги хотел позвонить невесте, а на счету телефона пусто. А раз пусто, значит, и генералу не позвонил. А это именно генерал Седов отправил младшего лейтенанта в погоню за одним покойником. Так Смирнов объяснил Анару.
«Ты мульку не гони. Покойники ко мне в "Дарьин сад" не ездят».
«А этот поехал. Его током убило, вот он и сел на велосипед».
«Да ради чего?» – не верил Анар.
«Не знаю. Ездит быстро».
«На велосипеде?»
«У него покрышки классные».
«Так ведь все равно велосипед!»
Смирнов и сам удивлялся. У него невеста, откровенно рассказал Анару, работает сейчас над дипломом. В отсутствие любимого помогают ей два спортивных придурка с курса, вроде все схвачено, а хочется домой. В Сростках Смирнов почти договорился с хозяином продуктовой лавки о небольшом денежном кредите (бросить на телефон), но увидел на прилавке упаковку яиц с устаревшей пасхальной надпечаткой: «Христос Воскресе! (2-я категория)».
«Хотите добрый совет?»
Хозяин простодушно кивнул. А выслушав Смирнова, выбил его за дверь.
Это еще ничего. Мир и без того торчит – кризис, нервы. По-настоящему Смирнова побили только под Бийском. Там он одного частника уговорил ехать как можно быстрее. «Хотите добрый совет?» Понятно, разговорились. Частник гордо откидывался в водительском кресле, прозрачно намекал: «Хорошо заплатишь, доволен будешь». А если плохо заплатишь… Нет, на это не намекал, наверное, не допускал такой мысли. «Я в армии сержанта в страхе держал», – хвастался. И, хвастаясь, вылетел на машину ДПС…
В кратком изложении Анара история младшего лейтенанта Смирнова-Суконина выглядела так. Вызвали младшего лейтенанта в штаб округа. По широким ступеням поднялся в тень исполинских колонн. Чувствовал себя бойцом несуществующей империи, но настроение неплохое. До конца службы сто пятьдесят дней, уже даже сто сорок девять, а время ведь не стоит на месте. Опять же, невеста работает над дипломом, а сам Смирнов ночует дома, не в казарме. Почти альтернативная служба. И вот такая еще забавная деталь: предыдущий президент вроде как очистил российскую армию от толстяков, а первым, кого Смирнов встретил в служебном кабинете, оказался полковник совершенно непомерной ширины. «Вы в каком виде, товарищ младший лейтенант? Не видите, перед вами целый полковник сидит! – Видно, старым генералам шла надежная смена. – В армии каждая минута на учете, крутиться приходится по двадцать пять часов в сутки».
«Товарищ полковник, в сутках двадцать четыре часа!»
«Это на гражданке. А в армии встают на час раньше».
Приказ оказался простым: доставить в Академгородок (адрес устно) трехлитровую бутыль с черной этикеткой NIVI. Без крестов и черепов, но строгая этикетка. Передать лично в руки генералу Седову. Что скрывается под загадочной этикеткой, Смирнову на складе не объяснили, но в отличие от полковника дежурный капитан похвалил: «Это хорошо, что ты не в форме». Видимо, имело значение. А какая форма? Ее только обещали: погоны, как у летчика, покрой, как у моряка. Как всегда, был Смирнов в своем личном единственном костюме. Синенький, в елочку, аккуратно выглажен, не выглядит с чужого плеча. Правда, в ларьках на просьбу дать маленькую шоколадку «Алёнка» продавщицы, глянув на скромный костюм, опасливо намекали Смирнову: «В маленькой фольги нет».
Капитан тоже насторожился: «На чем повезешь бутыль, младший лейтенант?»
«На машине, наверное».
«Знаешь, что такое NIVI?»
«Никогда не слышал, товарищ капитан!»
«Тогда, – сплюнул капитан, – вези осторожнее».
«Товарищ капитан, хотите добрый совет?»
«Бесплатный?»
«От и до».
«Выкладывай».
«Вы вот, товарищ капитан, плевок сапогом растираете по полу. А лучше дезактивировать химией. Как ни растирай, сапогом всех бактерий не передавишь».
Специальной корзины для перевозок бутылей со строгой надписью NIVI в хозяйстве штаба не оказалось. Не беда. Смирнов приспособил для перевозки личную матерчатую сумку с длинной надписью Online educa Barselona. Что за educa такая, он не знал, но ведь и про NIVI никто ничего не знает. Свободной машины в штабе тоже не оказалось. Стояли там во дворе штук пять, но в них штабные водилы отдыхали, мало ли что. А таксист, увидев сумку с educa и NIVI, честно предупредил: «По Красному пробка от Совнархоза до Коммунального».
Пришлось спускаться в метро. В вагоне Смирнова плотно прижали к девушке. Он сопел, отворачивался, потом не выдержал: «Хотите добрый совет?» Девушка заплакала: «Я уже беременная». А в Академгородке, куда Смирнов добрался на маршрутке, генерал Седов, увидев бутыль, попятился.
– Вы где, младший лейтенант, спецмашину оставили?
– А я, товарищ генерал, своим ходом.
Генерал не поверил:
– Вы знаете, что везли?
– Никак нет, товарищ генерал!
– Тогда берите. Только осторожнее!
Так гуськом – Смирнов с бутылью и генерал в штатском – они молча поднялись на открытую веранду. Там крепкий человек с открытым взглядом, в армейской рубашке и в защитного цвета шортах поаплодировал смелости и упорству Смирнова-Суконина. Видимо, понравился ему младший лейтенант своими синими сияющими глазами. У самого, кстати, глаза были темные, мерцающие, наверное, много обо всем знал, а на полу валялись крутые велосипедные покрышки – Schwalbe, немецкие. Сам велосипед, впрочем, прислоненный к перилам крылечка, был веломировский, отечественный; у таких только раму варят на Тайване.
– Покрышки-то с выставочного байка?
Человек в армейской рубашке поаплодировал.
– Это зря. Там покрышки, считай, по году валяются.
Человек в шортах посмотрел на генерала, тот слегка развел руками, извини, мол, других солдатиков у меня для тебя нет. Непонятно, чем они тут занимались до появления Смирнова. Трава у веранды и у крылечка мокрая, низкое небо, как везде, слегка моросит, у глухих ворот по внутренней связи давал кому-то отбой немолодой сержант. Ну, понятно, смородина, малина. И зачем-то толстый серый кабель. Тянется к трансформаторной будке, конец оголен, торчат красивые медные нити.
«Хотите добрый совет?»
На предложение никто не откликнулся.
Тогда младший лейтенант Смирнов-Суконин носком мокрого ботинка ловко поддел кабель и отбросил его в сторону. Кабель спружинил, плюхнулся на металлическую растяжку, голыми медными нитями чиркнул по прислоненному к стене отечественному велосипеду. Красиво чиркнул, плотно. Над черной с золотом рамой (с Тайваня) вспыхнуло высокое фиолетовое сияние, будто всех втянуло в нежную радугу. Лицо Смирнова жарко опалило, толкнуло в грудь. Но никакого взрыва, ничего такого, даже бутыль с NIVI не пострадала, только сыпались и сыпались с неба лепестки серого скучного пепла и колючая малина скукожились. Все будто замерло. Невидимая оса звенела в смутном воздухе, но не назойливо, просто звенела, и все. Кабель-то под напряжением, запоздало догадался Смирнов. Потом черная пелена перед глазами начала светлеть. Как на выгорающем экране, проявилась кирпичная опаленная стена коттеджа. Смирнов ждал аплодисментов, но человек в армейской рубашке лежал скрюченный на каменных ступенях.
Генерал взглядом проверил положение кабеля. Потом наклонился, проверил у лежащего пульс: «У тебя, наверное, невеста есть?» – спросил у Смирнова.
«Так точно, товарищ генерал!»
«Когда обещал невесте вернуться со службы?»
«Ровно через сто сорок девять дней».
«А не лет? Не путаешь?» Задав такой необычный вопрос, генерал Седов вынул из кармана мобильник, бросил отрывисто: «Дежурный, у меня труп». Ужасное слово резануло слух младшего лейтенанта. А генерал еще добавил:
– Из военной тюрьмы быстро не выходят.