Кабинет отца находился в башне Арсенального каре, все на том же антресольном этаже и представлял собой сплюснутую по вертикали копию кабинета Николая Первого на первом этаже и Александра Второго - на третьем. Оба они сейчас были мемориальными, то есть там по возможности все сохранялось так, как было при их последних хозяевах.
- Так, сыновья, проходите, садитесь, - показал нам на стулья перед длинным столом отец и сел сам. - Пора вам заняться настоящим делом. Вот, значит, есть у меня любопытная бумага. Контр-адмирал Александр Федорович Можайский подал прошение о выделении участка в Красном селе для постройки и последующих испытаний летательного аппарата своей конструкции. А также полутора тысяч рублей, необходимых для этого. Вот папка, в которой собраны все материалы по аппарату. Вам надлежит с ней ознакомиться, разобраться в конструкции, составить о ней свое мнение и доложить его мне. Срок - две недели.
Я немного повернулся так, чтобы отцу была видна только правая половина моего лица. И три раза моргнул левым глазом.
- Три недели! - твердо заявил Николай. Что говорить дальше, он знал и сам, без моих подсказок.
- Потому что проблема сложная и потребует больших усилий, дабы в ней разобраться. Ведь вашему величеству нужны обоснованные рекомендации? Глупых советов, наверное, и без нас есть кому давать.
- Ладно, три, - согласился отец. - И когда только успел таких умных слов-то нахвататься... А ты, Алик, что скажешь? Справитесь?
- Справимся, если на эти три недели отменить дневные и вечерние занятия, оставив только утренние, - заявил я. -Иначе можем не успеть.
Теперь отец ответил не сразу, а после пары минут раздумий.
- Уговорил! - наконец решился он. - С маман сам поговорю. Но чтоб мне за вас краснеть не пришлось! Чтоб все было как... как... в общем, сами знаете как. Идите!
Смотреть документы мы решили в комнате для занятий Николая. Открыв папку, я довольно быстро нашел там искомое, то есть эскизный проект самолета Можайского. Именно эта бумага до двадцатого века не дожила, я мог сказать точно. Исследователям пришлось восстанавливать конструкцию по косвенным признакам, что оказалось непросто. Впрочем, у них в конце концов получилось довольно близко к оригиналу.
Я смотрел на чертеж, но не с целью вникнуть в подробности конструкции. А просто размышлял - что нам теперь делать? Вариантов вырисовалось три.
Первый - написать про это дело чистую правду. Мол, проект неудачный. Он не полетит из-за совершенно недостаточной тяги винтомоторной группы. Для того, чтобы эта конструкция даже в идеальных условиях смогла оторваться от земли, тягу надо увеличить раза в три как минимум. Если же аппарат как-то удастся поднять в воздух - например, методом разгона по наклонной полосе - то он, едва взлетев, тут же завалится набок, ибо у него нет ни поперечного угла«V»крыла, ни элеронов либо еще каких-нибудь элементов управления по крену. И ведь все это будет чистейшей правдой!
Однако такой вариант мне совершенно не нравился. Как же так - своими руками на корню зарубить первый в мире самолет, причем почти правильных очертаний! Только нелетающий. Нет, это не комильфо.
Второй вариант - оставить все как есть, то есть дать положительное заключение и не вмешиваться в процесс постройки и летных испытаний. Уже лучше, но тоже не годится, так как неудачные испытания станут серьезным ударом по нашему с Николаем имиджу, а удачные в таком варианте практически исключены.
И, наконец, третий путь. Вмешаться в процесс постройки, напрячь все силы и сделать так, чтобы это устройство все-таки полетело. Между прочим, не такая уж безнадежная задача. Дело в том, что творение Можайского по своим пропорциям гораздо больше напоминало экраноплан, нежели самолет. Ну так и пусть летает в режиме экраноплана! То есть низенько-низенько. Прекрасный вариант, но в три недели тут никак не уложишься. Да, но отец же дал нам их только на то, чтобы разобраться в проблеме! Вот, значит, мы и заявим - разобрались. Изделие перспективное, запросто может полететь, но только в случае, если будут проведены определенные доработки, список прилагается. Просим разрешить нам принять непосредственное участие в работах, иначе мы не можем гарантировать ожидаемый результат. Все!