Рассудительная речь Громилы - как ушат холодной воды на разгорячённые боярские головы; даже смиренный Савва смотрит недовольно.
Князь Юрий Владимирович очи опустил долу - думает.
Издваиваются мысли в голове.
Верно говорит Громила, о своей земле думать надо, украшать её городами и храмами, красными сёлами и торговыми рядами...
Но ведь блаженной памяти родителем Владимиром Всеволодовичем Мономахом завещано всему своему потомству: радеть о великом княжении. Может ли Юрий Владимирович не протянуть руки к стольному Киеву, а преж того - к Новгороду, Смоленску, Рязани как к ступенькам будущего восхождения?
И можно ли совместить несовместимое?
Два прозвища были у князя Юрия Владимировича: Долгорукий и Градостроитель. Что перевесит в памяти потомков?
Глава шестая
РАЗДВОЕНИЕ
1
няжеский совет в Москве был последним, на котором собрались почти все близкие Юрию Владимировичу люди. А потом, словно переступив какой-то невидимый порог, старые верные соратники начали быстро выбывать.
Безжалостное время будто ускорило свой бег. Из последних сил тянулись за ним почтенные старцы и - надрывались, достигнув отмеренного Богом предела. Да и то, при здравом размышлении, приходилось признавать: пора!
Ростовскому тысяцкому Георгию Симоновичу, большому воеводе Непейце Семёновичу и огнищанину Корчоме уже за восемьдесят годочков перевалило. Долгожители!
Суздальский наместник Ощера Трегуб, воеводы Пётр Тихмень и Дмитр Георгиевич восьмой десяток разменяли, да и остальные советные бояре ненамного моложе. К кому прикипел в юности князь, тех и держал при себе, новых людей приближал мало.
Прежде, в бодрящей круговерти воинских и державных дел, забывались старческие немощи, а когда наступила вдруг мирная передышка - пошло-поехало!
Занедужил Георгий Симонович. На последнем княжеском совете сидел нахохлившись, как старая больная птица, устало прикрывал глаза, болезненно морщился. А наутро повезли тысяцкого на телеге в его ростовскую вотчину. Князь Юрий Владимирович вышел на двор - проститься. Склонился к изголовью, прикоснулся губами к горячему сухому лбу - как к покойнику приложился. Почувствовал, видно, князь, что видит своего верного дядьку-воспитателя в последний раз, проводил по-христиански. Так и получилось. Вскоре упокоился Георгий Симонович с миром, в согласии с Богом, людьми и самим собой. Мир праху его, достойную жизнь прожил...
Большой воевода Непейца Семёнович из последних сил отстоял полдня возле княжеского креслица, досматривая ратное учение на Великом Лугу, а потом, выслушав благодарственные княжеские слова, промолвил печально:
- Отпусти на покой, княже! Стар я и немощен. Пётр Тихмень давно достоин быть большим воеводой, заслужил ратными заслугами и верностью... Однако и Пётр немолод, а походы предвидятся дальние. Прими мой последний совет, княже: пусть полки в Южную Русь ведут иные, молодые мужи. Им сподручней...
Понял воевода, что для княжества наступают новые времена. А он своё жизненное предназначение - оборонить Ростовскую землю - выполнял с честью. Ростов и Суздаль вот-вот окунутся в кипящий котёл киевской усобицы, а это не для него.
Как-то незаметно удалился от дел Корчома. Давно уже вместо него полновластно распоряжался в Кидекше сотник Иван Клыгин. Больше для чести держали на княжеском дворе старого огнищанина, чем для пользы. Понял это прямодушный Корчома, без обиды ушёл сам.
Княжеский духовник Савва отпросился обратно в свой Дмитровский монастырь, убедив князя, что самое место ему теперь - при летописи. Место духовного наставника занял чернец Нестор, долгожданный епископ Ростову и Суздалю. Грек по происхождению, Нестор был поставлен на ростовскую епархию киевским митрополитом, а потому Юрий отнёсся к нему поначалу с некоторой настороженностью. Долго присматривался, не подпускал близко к тайным княжеским делам. Но чем дальше, тем больше поступки епископа явствовали, что смотрит Нестор не киевскими, но ростовскими глазами, что они с князем - единомышленники. Взять хотя бы запутанное дело с поставленном нового митрополита...
Когда помер Михаил Киевский, великий князь Изяслав Мстиславич разослал гонцов по епархиям. Гонцы передали епископам строгий княжеский наказ: «Негоже Руси жить без верховного пастыря, богомольца и миротворца. Явитесь ко мне, чтобы избрать достойного на митрополичий престол».