Бабка говорила, что они сами виноваты. Прежде чем жарить сморчки, их нужно в кипятке отварить. Ядовитая паутинка погибнет, и ешь себе на здоровье. Юрка ел и еще ни разу себя плохо не почувствовал. Бабка говорила, что вообще-то сморчки - самые вкусные грибы. Нужно только уметь с ними обращаться. Когда отравился путевой обходчик с четырнадцатого километра, бабка пошла по соседям и стала учить их правильно обращаться со сморчками. Год был голодный, а сморчков росло много, и люди каждый день таскали их из лесу корзинками.
Юрке-то что, он и без хлеба жить будет, а вот каково Дику? Грибы он не ест, а хлеба нет. Скучный стал Дик. Брюхо втянулось, ребра выперли, вроде бы и морда стала длиннее. Глаза голодные. И не поймешь - злые они или печальные. Правду говорил Вася-Василек, - не прокормить Юрке собаку. Но и расстаться нет сил…
Юрка и Стасик как-то настреляли из рогаток воробьев и сами сварили Дику в солдатском котелке воробьиный суп. Остудили и дали. Дик съел, а ночью его вырвало. Видно, воробьи пришлись ему не по нутру.
По утрам Дик будил Юрку. Подходил к кровати и совался холодным носом в лицо. Дескать, кончай валяться, соня! Юрка переворачивался на другой бок, натягивал на голову одеяло. Но от Дика не так-то просто избавиться: он брал край одеяла в зубы и стягивал. Юрка толкал Дика ногой, нс пес чувствительно прихватывал за ступню и Юрка окончательно пробуждался. Дик смотрел, как он одевается, чистит зубы. Зубы Юрка чистил так: мокрым пальцем проводил по белой печке - и в рот. Вместо щетки - палец, а вместо порошка - мел.
Бабка уже истопила печку. Это она делала каждое утро по привычке. Варить нечего было. Они пили жиденький чай с каким-то крепким привкусом. Чай пили без сахара.
- От воды может пузо лопнуть, - сказал Юрка. - Ну какая от этой бурды польза?
- Пей, сынок.
- Пью, а что толку?
- Чай согревает в середке.
- Хлеба бы…
Бабка лезла в буфет и отрезала Юрке малюсенький кусочек хлеба.
- Это на обед, - говорила она, пряча остатки на место.
Дик сидел у порога и голодными глазами косился на Юрку и бабку. Но есть не просил. Знал, что в доме ничего нет. А чай Дику не нравился.
Лучше всех жила Белка. Она совсем не отощала. Шерсть ее лоснилась. Хитрая желтоглазая морда была довольной. Белка, вытянув ноги, лежала на половике и щурилась. Она была сыта по горло. Ночью на чердаке она отлично поужинала. Поймала три мыша. Могла бы поймать и крысу, но связываться не захотела. Крыса была старая и голодная. Она, Белка, в любое время может забраться на чердак и плотно закусить. А Дик пускай завидует и зубами щелкает.
После чая бабка принесла из сеней горшок с молоком, налила Юрке полстакана, немного себе и Белке в блюдечко. Кошка решила покапризничать. Она даже не посмотрела на молоко. Наоборот, взяла и глаза зажмурила. И тогда Дик не выдержал: встал и решительно направился к блюдечку. Белка сначала открыла один глаз, потом второй. Белка вознегодовала: как он смеет! Вскочила и - хвост трубой - пошла на Дика. Но уже было поздно: Дик два раза высунул язык, и молоко с блюдечка исчезло. Глаза у Белки округлились. Она подскочила к Дику и лапой стукнула его по морде. Но пес сделал вид, что ничего особенного не случилось. Белка обнюхала порожнее блюдце, фыркнула и, оскорбленная, гордо удалилась, задрав к потолку пушистый хвост,
- Подохнет животина, - сказала бабка, видевшая всю эту картину. - И зачем она тебе, Юрушка? Гляжу я, нет никакого проку от нее. Одни блохи.
- Чистый он, - сказал Юрка. - Нет блох. Мы со Стаськой с час искали - ни одной.
- Отдай ты его от греха подальше… Этакий волчище. Чего доброго, нас сожрет с голодухи-то.
- Человеков собаки не едят.
- Белку.
- И кошек не едят.
- Отдай солдатам на кухню. Там хоть еда ему найдется. Ишь, брюхо-то подтянуло.
- Нельзя солдатам… - загорячился Юрка. - Летчики подарили. Понимаешь?!
- Не отдавай, - сказала бабка. - Мне что… Сдохнет псина. Кожа да кости. Я бы отдала.
Не понимал Юрка, за что бабка Дика не любит. А Дик, дурак, так и ходит в избе за ней по пятам. Куда бабка, туда и Дик. Но как-то раз все прояснилось. Юрка прибежал откуда-то и видит - сидит бабка перед Диком на корточках и подает по одной мозговой косточке. А кости лежат у нее в переднике. Дик деликатно берет из рук кость и в два счета расправляется с ней. А бабка подает следующую и приговаривает да так ласково:
- Ешь, дурашка… Гляди не подавись. А зубищи-то, бог мой!
Юрка стоял у нее за спиной, и ему хотелось расцеловать бабку. Так вот почему Дик ходит за ней. Подкармливает потихоньку. Наверное, пол деревни обежала, а костей раздобыла где-то. Ай да бабка Василиса!
- У Ширихи достала? - спросил он.
Бабка вывалила из передника кости, кряхтя поднялась.
- Не твоя забота, - ворчливо сказала она. - За водой бы сходил. Носит тебя где-то.
Вечером к бабке на постой пришли два солдата и старшина. Лица у них круглые, сытые. Форма новенькая, сапоги с блеском. Они развязали вещевой мешок, достали из него буханку хлеба, круг колбасы, банку свиной тушенки.
- Бабуся, - обратился к хозяйке старшина, - будь добра, вздуй нам самоварчик.
- Гляжу я, идут, едут по дороге туда служивые - все в пыли, почерневшие, а вы белые, чистые… - сказала бабка. - Иль у вас должность иная?
Бойцы рассмеялись. Старшина с сухим треском разломил колбасу на три части и ответил:
- Мы, бабуся, по продовольственной части… Из интендантского взвода.
- Не воюете, значит… При кухне?
Бойцы опять рассмеялись.
- Чтобы солдат мог воевать, - сказал старшина, - он должен быть сытым. А если брюхо пустое, - у солдата из рук винтовка валится. Вот и соображай, бабуся, при чем мы: при кухне или при фронте…
- А мой сынок, Мишенька, на передовой. Уж второй год пошел.
Один из солдат вытащил из черных ножен финский нож и крупными ломтями накромсал хлеб. Юрка, глотая слюни, ждал, когда его и бабку пригласят за стол, но солдаты что-то не спешили. Они накладывали на хлеб розовые пахучие ломти свиной тушенки и, посолив, откусывали по громадному куску. Когда с тушенкой было покончено, принялись за копченую колбасу. Ели ее не очищенную. Жевали долго, со смаком, Юрке казалось, что у них сейчас скулы отвалятся. Ничего, не отвалились даже после второго круга колбасы.
Запах колбасы бил Юрке в нос. Дик уже минут пять носился по избе, стараясь не смотреть на стол. Он чуть слышно скулил.
- Красивая собачка, - с полным ртом сказал старшина.- Только худая.
- Эй, песик! - позвал солдат. - На…
Он отломил кусок хлеба и бросил Дику. Дик, опустив хвост, подошел к хлебу и в мгновение ока проглотил. Постоял на месте, обнюхивая пол и поглядывая на солдат, потом, виновато взглянув на Юрку, отошел к порогу. Юрка его не винил. Он бы и сам…
- Он настоящего шпиона поймал, - сказал Гусь.
- Умница, - ласково посмотрел на Дика второй солдат и, отломив кусок хлеба побольше, обмакнул его в банку из-под свиной тушенки. - Как звать-то его?
- Дик.
- Иди сюда, Дик, -позвал солдат, - Иди, я тебе кусочек…
- Возьми, Дик! - подтолкнул овчарку Юрка.
Дик подошел и впился голодными глазами в хлеб, который высоко держали над его носом.
- Служи, - сказал солдат.
Юрка не успел сказать, что Дик таким пустякам не обучен, овчарка прыгнула и схватила хлеб вместе с пальцем. Солдат тоже подпрыгнул не хуже Дика и заорал:
- Кусил… Сволочь!
Старшина и другой солдат схватились за животы.
- Ой, худо мне, - стонал багровый от смеха старшина.- Служи, говорит… Это же овчарка, дубина!