<p align="center">
Юрский период
</p>
<p>
Из бочки несёт олигомером. Специфический запашок, напоминающий чем-то аромат перезрелых бананов. Вычищать тару дураков нет. Умных тоже не осталось.</p>
<p>
Остался только Юрок. Не умник, не дурак, а так. Везунчик. Иммунитет ему природа скастовала читерский, как выяснилось. От всякой заразы доставалось счастливчику, а вот "болванка" просвистела мимо его черепа. Термин аспирантка Феня придумала. Оболванивающий вирус. Судя по симптомам, зараза выжирает мозг вплоть до "мезозойских" слоёв, какими человек не думает, а действует. Это уже Юрок сам сформулировал. Фенька согласилась: что-то типа того — не мыслит, но существует.</p>
<p>
Когда у неё начались судороги, предположила, что "болванка" прилетает и по банальной воздушно-капельной траектории. Феньку-то никто не пробовал на зуб. Дорвавшегося до нежного аспирантского мясца одурелого электрика Борисыча Юрок успел от души отоварить лопатой. Хотя никаких возгораний на участке до сих пор и не случилось, укомплектованный пожарный щит пришёлся как нельзя кстати.</p>
<p>
Вонища от перелопаченного электрика не беспокоила "затворников", поскольку была просто неразличима в концентрированном смраде, воцарившемся на территории института. Затопившем город. Не исключено, весь мир.</p>
<p>
"Болванчики", преуспевая в нанесении друг другу тяжких повреждений, гнили заживо. Тухли повсюду облепленные мухами и кишащие опарышами "крохи" людоедских трапез. Впрочем, прикормленные сотрудниками псы и кошки тоже пришлись заражённым по вкусу. Примерившие роль санитаров огороженной бетонным забором искусственной экосистемы местные вороны и галки передохли сами. Интеллекта у врановых хоть отбавляй, а мозга вирусу на один глоток.</p>
<p>
"Болванчики" голодны безлимитно. Пошатнулась власть центральной нервной системы — и дряблые мышцы цивилизованных приматов сокращаются с колоссальной эффективностью до упаду или мимолётного насыщения за счёт неудачи, постигшей ближнего. "Топлива" человекообразным тварям, вероятно, требуется несравнимо больше, чем мусолящим последние чипсы "отшельникам" — аспирантке Феньке и лаборанту Юрку.</p>
<p>
Самым грозным и непримиримым врагом и тех и других оказалась по древней осадной традиции жажда. Не разглаженные оболванивающим вирусом извилины лаборанта оперативно додумались до сбора конденсата и дождевой воды с помощью нехитрых приспособлений, вывешенных в форточки без маскировочных затей. "Мезозойские" умы заражённых реагировали только на резкое движение или достаточно громкий звук, и таковские лягушачьи повадки осаждающих спасали осаждённых от штурма. "Болванчики" выдавили бы двери и покрошили бы стены голыми руками, не говоря уже о не зарешёченных окнах, за считанные мгновения, додумайся они до такого.</p>
<p>
С особо перспективным ожесточением заражённые грызлись у водостоков и у луж — мелких выбоин в асфальте, наполняемых провонявшим смертью июлем с капельно выверенной в небесной канцелярии скупостью. Эволюция вымирания неразумных не побрезговала и извращённым вариантом полового отбора — женских особей среди отирающихся под замызганными окнами производственного участка "болванчиков" Юрок не разглядел. Близорукая Фенька и подавно.</p>
<p>
Сожравшие некогда прекрасную и, увы, относительно слабую половину контингента научные сотрудники, к неудовольствию "затворников", уходили в лучший мир с удручающе малой скоростью. "Болванчики" явно научились экономить силы и не стремились исчезнуть с заасфальтированного лица Земли раньше, чем у аспирантки и лаборанта закончится еда.</p>
<p>
— Жрать нечего, а отравы — на стадо мамонтов, — апатично констатировала Феня.</p>
<p>
Она чуть-чуть сгустила краски. Не принципиально. На участке по сусекам наскребли немного гречки и овсяных хлопьев. Юрок, вооружившись издыхающим аккумуляторным фонарём, ломиком и ножищем для резки каучуков, за несколько ходок облазил весь корпус, добывая консервы, в том числе и кошачьи с собачьими. И, естественно, печенье, хлебцы, засохшие бутерброды, чипсы, кукурузные палочки, растаявшие шоколадные батончики и прочие вкусности, припасённые деградировавшими сотрудниками к чайным церемониям без отрыва от научного процесса. Феньку, после инцидента с бешеным электриком, брать с собой категорически отказывался.</p>
<p>
Ей повезло, и она не увидела неумело развороченного метровым лезвием трупа своего научного руководителя. Тщедушие и лёгкая хромота старичка профессора сыграли на руку не поднаторевшему в хладнокровных убийствах лаборанту.</p>
<p>
Юрок, обессилев в пылу борьбы, не удержался на ногах, приложился башней о подоконник и несколько губительных часов провалялся без сознания в кабинете озверевшего интеллигента. Вернулся на участок только для того чтобы отдать аспирантке питательные находки. Победителя ждали распахнутые настежь окна четвёртого этажа. Такой высоты вполне достаточно для превращения человека в безобидную отбивную. Фенька, скуля, всучила покусанному доктором наук лаборанту бинтик и бутылочку с этанолом. Юрок, рассудив, что, залив шары, прыгать легче, забрал бесполезный медикамент и удалился. Пойло, слишком уж крепкое, в рот не полезло, но, вылитое на рану, от заражения крови наверняка помогло. Сигать из окна укушенный побоялся. Смалодушничал, да... На третьи сутки его нестёртое скороспелым вирусом серое вещество мысленно рапортовало о встроенном в организм иммунитете.</p>
<p>
Осмелев, лаборант попытался обшарить и соседний корпус. Еле унёс ноги от пары малознакомых сотрудников, оставив в лысой башке одного из них пожарный лом, просканировавший выеденные мозги через глазницу. По правде говоря, Юрка спасла лишь первобытная тупость нападавших, прямо пропорциональная их феноменальной силище.</p>
<p>
Запасы съестного, разумеется, относились к невосполнимым ресурсам. В отличие от воды...</p>