От этой информации девушка снова поперхнулась чаем.
— Аккуратнее, пожалуйста, — попросил я, опять создавая плетение. — Так и умереть можно. А я сейчас не совсем в форме. Как я потом поясню вашу травму начальству? Вы мне испортите репутацию.
Девушка взглянула на меня с недовольством и уточнила:
— Вы? — переспросила она. — Решили вступить в Братство?
Я развел руки и произнес:
— Так вышло.
— Вышло, что вы получили то, за что другие бьются, — девушка осуждающе качнула головой. — Место в братстве стоит многого.
— Значит, я получил его в долг. Вероятно, проценты будут приличными. Но мне придется подумать об этом в другой раз.
— Вас послушать, то вам вручили место насильно.
Я не стал отвечать, потому как не хотел выходить на очередной виток рассуждений о том, какое счастье служить в организации, которой принадлежал мой погибший отец и покалеченный дядька.
К моей удаче в дверь постучали, прервав наш разговор. И я поинтересовался:
— Не могли бы вы открыть, Виктория Ильинична. А то вдруг это «Баюны».
Но девушка продолжала сидеть неподвижно, словно статуя. И я тяжело вздохнул:
— Ладно. Не можете, так не можете. Попытаюсь это пережить.
Встал с кресла и направился ко входу, ощущая, как спину буравит полный непонимания взгляд.
Я открыл дверь, отметив, что Виктор прибыл в гости один. Он был несколько растрепан, словно много раз проводил по волосам пятерней. Мужчина стоял на крыльце, рассматривая выключенный фонтан.
— Не думали запустить его? — поинтересовался он, когда я открыл дверь.
— Не поверите, мастер Круглов, но я думаю об этом не первый день. Стоит вызвать специалиста, чтобы он проверил трубы, — ответил я и посторонился, пропуская гостя в гостиную. — Вы не против, если мы обсудим все вопросы в беседке на заднем дворе?
Гость пожал плечами и ответил:
— Почему бы и нет? Погода сегодня чудесная.
— Тогда идемте, — произнёс я и направился в сторону выхода на террасу. Виктор последовал за мной.
В гостиной к нам, с молчаливого согласия Круглова, присоединилась и Муромцева. Девушка встала с кресла, взяла поднос, на котором стоял чайник и чашки, и направилась с нами. Мы вышли из дома, прошли к беседке, и заняли места в удобных плетеных креслах. Девушка сумела придать лицу нейтральное выражение, хотя я понимал, что ей неуютно от происходящего. Быть может Виктория ожидала нагоняя от начальника. Но тот коротко поблагодарил ее за чай и обратился ко мне:
— Ваше расследование привело к весьма… удивительным результатам.
Я только пожал плечами:
— Так уж вышло.
— Скромность делает вам честь, княжич. Бойцы Братства смогли пробраться в закрытые корпуса лекарни и устранить часть охраны, — продолжил гость. — Остальные из «Баюнов» отступили. Среди бежавших был замечен даже капитан роты двоедушников Алексей Талов. Хранившихся в стазисе «Лебедей» и «Жар-Птиц» удалось спасти, но часть гвардейцев отступники смогли вывезти еще накануне. Видимо, они решили вывести их из стазиса в другом месте. И сейчас Братство ищет, куда их увезли. Братству удалось захватить записи покойного Белова. Так что у вас получилось провернуть то, что обычно делает группа специалистов за месяцы работы, Василий Михайлович…
Я рассеянно кивал, думая о том, где теперь искать новую работу. Потому что фонд «Неравнодушные Сердца» теперь закрыт. А в корпусах проводят обыски сотрудники шестого отдела охранного отделения. Так что я снова был безработным. И все это означало, что моя практика была приостановлена.
— Что будет с двоедушниками из «Жар-Птиц» и «Лебедей»? — уточнила Муромцева.
— Пройдут тщательную проверку от Синода, — спокойно ответил Круглов и сделал глоток чая. — Те, кто будут признаны пригодными, получат направления в новые части.
Я обратил внимание, что он не стал говорить о тех, кто проверку не пройдет. Полагаю, что судьба «испорченных» ересью людей будет незавидной. И от этой мысли становилось не по себе.
— Остальных будет лечить, — заявил Виктор, словно прочитав мои мысли.
— А те, кто был вывезен? — полюбопытствовала девушка.
— Скорее всего, они уже окончательно испорчены ересью, — после недолгого молчания, ответил Виктор. — Так что теперь они поступили на службу к предателям. О чем задумались, Василий Михайлович.
Я тяжело вздохнул, отгоняя недобрые мысли о перспективах трудоустройства лекаря-практиканта, и ответил:
— О работе, которую придется искать.
Муромцева удивленно взглянула на меня. Она уже знала о том, что я подал кандидатуру на вступление в Братство. Мне показалось, от этой новости Виктория может изменить отношение ко мне. Быть может, хоть немного смягчиться. Но стало понятно, что теперь девушка, очевидно, не понимала, зачем мне работать.