— Ее куда меньше, чем хотелось бы, мастер Юсупов, — перебил меня Васильев. — Многие архивы были уничтожены отступниками во время бегства. Так они пытались себя обезличить. И мы не знаем, что произошло с отступниками за десятилетия жизни в Европе.
— Понимаю. Но мне хотелось бы ознакомиться с теми сведениями, которые имеются. Это возможно?
— Полагаю, что вам смогут оформить допуск в хранилище. При условии, что вы подпишете соглашение о хранении всего, что узнаете в тайне. Но вряд ли вы сможете найти там всю необходимую информацию.
От этих слов я чуточку расстроился. Впрочем, чтобы узнать что-то о полках до Восстания, у меня есть один новый друг. Историк Карамзин. Плюс дневник отца, о котором я совсем позабыл со всеми происходящими со мной событиями.
— Хорошо, я обращусь в Синод за разрешением, — просто ответил я.
Васильев кивнул:
— А теперь прошу меня простить. У нас много дел.
— Понимаю, — сказал я. — До встречи, мастер Васильев.
Развернулся и направился к выходу, на ходу создав плетение «Светлячка». И сотканный из Света миньон вспорхнул с моей ладони и завис над головой, освещая путь.
Виктория уже ждала меня у машины. И едва я спустился по ступенькам крыльца, девушка улыбнулась и произнесла:
— Поздравляю вас, Василий Михайлович. Теперь вы член Братства.
— Выходит, мы в какой-то мере стали родственниками? — уточнил я, подходя к авто.
Девушка непонимающе взглянула на меня, и я пояснил:
— Мы с вами члены одного Братства. А раз все в организации — братья и сестры…
Муромцева улыбнулась, показывая, что оценила мою шутку. Вышло это у нее достаточно искренне. Но отвечать Виктория не стала. Открыла водительскую дверь и села за руль. Я разместился рядом. Муромцева завела двигатель, и машина выехала с территории.
Я покосился на девушку. В последние дни личность секретаря нашей семьи не давала мне покоя. Девушка носила отчество, которое намекало на то, что Виктория из семьи аристократов. Хоть и сказала, что «заводная». Тем более что кусочки памяти, украденной у Волкова, четко дали мне понять, что Сергей и Виктория учились в одном заведении, вместе с представителями старых семей Империи. Но я никогда не слышал о таких семьях. Эти неувязки не давали мне покоя.
Почувствовав мой взгляд, Муромцева повернулась ко мне и уточнила:
— Что-то не так, Василий Михайлович.
— Да нет, — ответил я. — Просто любуюсь вами.
Виктория усмехнулась:
— Я бы сказала, что мне приятно ваше внимание, но чувствую, что во всем этом есть второе дно. И таким образом вы хотите втереться ко мне в доверие, чтобы выведать мои моральные травмы. Для последующего их излечения, само собой.
— Нет, что вы, — поспешно ответил я.
— Не верю я душеправам, — произнесла девушка и я вздохнул:
— Очень зря, — я поднял указательный палец. — Душеправы преследуют исключительно благие цели. Мы клятву давали.
— Помню, — ответила девушка. — Только часто бывает, что на словах эти цели изначально благие, а на деле получается дешевый шарабан. Вот и выходит, что травм становится только больше.
Значения слова «шарабан» я не знал. Но предположил, что оно носит неблагоприятное значение. Поэтому ответил:
— Это потому, Виктория Ильинична, что вы с плохими душеправами работали. На таких надо писать жалобы в Синод. Чтобы их лишали разрешения на работу. И они не позорили профессию.
— Иногда жалобы лишние. Вот вы не стали заниматься этим. А просто пошли напрямую в логово нехорошего человека и там его убили.
Я поежился от ее слов и, заметив это, Муромцева смягчилась.
— Простите, я не подумала, что сказанное может вас задеть.
— Вы сейчас извинились? — удивился я.
— Вам показалось, — тут же буркнула секретарь.
— Может так и есть. У меня был на редкость тяжелый день. И мне показалось, что вы, наконец, проявили ко мне участие. Но раз все это мои фантазии…
— Мне не по себе от мысли, что вы отправились в то место в одиночку. Это же было глупо, — вдруг выпалила девушка и остановила машину, съехав на обочину.
Муромцева стискивала руль, выдавая этом свое напряжение.
— А если бы вы погибли?
— Вряд ли Круглов обвинил в произошедшем вас. Он точно понимает, что я всегда буду поступать так, как считаю нужным.
— Кусок дурака, — буркнула девушка.
Она нервным движением отстегнула ремень безопасности и вышла из салона, хлопнув дверью.