Я — вещь. Ценная, уникальная, приносящая доход, но всего лишь вещь в коллекции князя Оболенского. Понятно, что по факту я не раб не крепостной. Но он заплатил за мою свободу от Поликарпова. Свободу не выпрашивают — ее покупают. А чтобы что-то купить, нужно узнать цену.
Хватит сидеть взаперти. Пора на воздух, провести разведку боем. Нужно провести полноценное маркетинговое исследование, как сказали бы в моем времени. Просканировать этот город, понять его экономику, нащупать пульс. Все же многое мне не ведомо из памяти реципиента, поэтому нужно наверстывать упущенные знания.
Я вызвал денщика.
— Доложи его сиятельству, — попросил я, — мастеру Григорию надобно в город. Закупить особые инструменты и материалы.
Ответ пришел через полчаса. Князь, видимо, воодушевлен получившимся подарком, либо ему просто не до меня, его мысли заняты сегодняшним приемом во дворце.
Мне принесли одежду. Не бархат и шелка, конечно, но и не грубую холстину: темно-зеленый суконный сюртук, плотный жилет, высокие сапоги из мягкой кожи, которые не жали. Взглянув на себя в мутное зеркало, я увидел молодого человека. Мастера.
— Его сиятельство велел, — пробубнил денщик, — чтобы вас сопровождали двое. Для охраны.
Так я и думал. Охрана в штатском — те же надзиратели, только без мундиров. Мне нужен был гид, а не конвой.
— Передай князю мою благодарность, — сказал я, скрывая раздражение. — Но его люди — воины, а не торговцы. Они в лавках заблудятся. Нельзя ли мне в помощь дать Прошку, сына кухарки? Мальчишка шустрый, все ходы-выходы в городе должен знать. С ним я быстрее управлюсь и вернусь к работе.
Я давил на эффективность, и это сработало. Либо Оболенскому явно не до меня.
Еще через час я стоял на заднем крыльце. Рядом, подпрыгивая от нетерпения, сиял Прошка в новой рубахе. Чуть поодаль, с каменными лицами, маячили два моих «телохранителя».
— Ну что, барин, куда прикажете путь держать? — заговорщицки прошептал Прошка, его глаза блестели от предвкушения приключений.
— Веди, — бросил я, опуская в карман сюртука несколько тяжелых золотых монет. — Показывай мне настоящий Петербург.
Едва мы миновали ворота, как город навалился на меня — оглушительная, хаотичная какофония после стерильной тишины моей мастерской-тюрьмы. Виденный доселе лишь из окна кареты, быстрой, беззвучной картинкой, теперь он хватал за грудки, орал в уши, дышал в лицо. Грохот окованных железом колес по булыжнику, зычные, полные отборной ругани крики извозчиков, густой колокольный звон, который не мог заглушить даже визг пилы из ближайшей столярной мастерской. Пахло свежеиспеченным хлебом, горячей смолой и лошадиным потом.
Прошка нырнул в этот хаос как рыба в воду. Он тащил меня за рукав, на ходу выкрикивая названия улиц и указывая на достопримечательности, которых не найти ни в одном путеводителе. Хотя, какой путеводитель в 1807 году?
— А вот тут, барин, лучшие в городе пирожки с требухой, горячие! — кричал он, перекрывая уличный гвалт. — А вон там, в переулке, купцы сидят, что пенькой торговали. Теперь только репу чешут, англичанин-то тю-тю… Глядите, сам граф Разумовский в коляске!
Как губка, я впитывал все: смотрел на лица, одежду, походку. Вот семенит чиновник в затертой до блеска шинели, вот проплывает мимо купчиха, похожая на туго набитый товаром тюк, вот с надменным видом марширует отряд гвардейцев. Мои хмурые и неуклюжие «телохранители» следовали в нескольких шагах позади. Я остановился у разносчика, купил нам с Прошкой по стакану дымящегося сбитня и по большому калачу и получил разменную деньгу — у «телохранителей», правда. Горячая, пряная сладость обожгла горло, на мгновение я стал почти свободным, простым горожанином на прогулке. Иллюзия разбилась, стоило мне поймать на себе тяжелый, сторожевой взгляд одного из моих «ангелов-хранителей».
Первой остановкой стал Гостиный двор. В инструментальных рядах праздный гуляка во мне уступил место придирчивому покупателю. Я искал то, чего не мог сделать сам: английские напильники с тончайшей насечкой, немецкие штихели из тигельной стали, точный кронциркуль. Продавцы, видя мою молодость, поначалу пытались всучить залежалый товар, но после пары моих коротких вопросов их тон менялся. Я брал инструмент, пробовал сталь на ногте, щурился на свет, проверяя заточку. Торговался я зло, сбивая цену — нужно было понять реальную стоимость вещей, нащупать этот нерв местной экономики.