Глядя на эту карту с аккуратно выведенными названиями, я видел, как моя мечта ломается. Подойдя к окну, я смотрел на шумевший внизу Невский: проносились кареты, спешили по делам люди. Вот он, этот мир — совсем рядом, за стеклом, но непроницаемый, как алмаз. Я умел резать камни, однако был бессилен перед этой невидимой стеной между сословиями. Все тот же Гришка из сарая, только в чистом сюртуке.
— Хорошо, — выдохнул я, возвращаясь к столу. — Что у нас есть на Песках? Или в Коломне?
Я уже готов был сдаться, согласиться на компромисс, и моя крепость на глазах превращалась в скромный домик на окраине.
Но Варвара Павловна не сворачивала карту. Она молчала. Ее пальцы бессознательно теребили простой медный крестик, выглядывавший из-под воротника темного платья. Этот нервный, почти суеверный жест выдавал напряжение.
— Есть один вариант, — произнесла она наконец, и голос ее стал тише. — Последний. Очень… странный.
Я поднял на нее глаза.
Ее палец вернулся на карту, замер на одном из особняков на Галерной.
— Вот. Дом номер шестнадцать. Каменный, в два этажа, с мезонином. За ним — огромный, заросший сад, который выходит прямо к каналу. И глухой двор. Он идеально подходит под все ваши требования. И его продают.
— Кто? Кто-то из разорившихся?
— В том-то и дело, что нет, — она посмотрела на меня в упор. — Официально дом принадлежит полковнику Давыдову. Герою последней кампании. Но продает его… его молодая жена. Француженка.
Я нахмурился. История становилась все более запутанной.
— Какая-то темная история. Зачем это все?
— Никто не знает, — пожала плечами Варвара Павловна. — Говорят, продает срочно и за бесценок. Но…
Она замолчала, ее пальцы снова сжали крестик.
— Есть одно условие. Она наотрез отказывается иметь дело с поверенными. Требует личной встречи с покупателем. И оставляет за собой право отказать без объяснения причин.
Сделав еще одну паузу, она произнесла следующие слова как диагноз:
— Мне доподлинно известно, что она уже выставила за дверь троих богатейших купцов. Они предлагали тройную цену. Она просто посмотрела на них и велела указать на дверь. Похоже, Григорий Пантелеевич, она не продает дом. Она выбирает покупателя по каким-то своим соображениям.
Мутно как-то. Спешка и низкая цена? Значит, нужны быстрые деньги, которые не оставят следов. Отказ поверенным? Значит, ищет конфиденциальность, возможно, сообщника, который будет молчать. Отказ купцам? Дело не в деньгах. Ей нужен человек определенного типа: не выскочка, но и не аристократ, чтобы не пошли слухи. Она ищет кого-то нового. Кого-то вроде меня — человека с деньгами и статусом, но без корней в этом обществе.
Здравый смысл кричал: беги от такой истории как от чумы. Но я почувствовал укол чистого, профессионального любопытства.
— Договоритесь о встрече, Варвара Павловна, — сказал я абсолютно спокойным голосом. — Я хочу взглянуть в глаза этой загадочной даме.
Она махнула головой, но я заметил в ее взгляде тень беспокойства. Она понимала, что я собираюсь сунуть голову в осиное гнездо.
Взяв с верстака необработанный кусок горного хрусталя, я ощутил, как его холодные, острые грани приятно колют ладонь.
— Прежде чем я туда пойду, Варвара Павловна, мне нужно знать больше, — сказал я, вертя в пальцах камень. — Голых фактов недостаточно. Прохор!
Мальчишка, дремавший в углу, вскочил. Он все время спит где ни попадя.
— Бросай все дела. Мне нужно, чтобы ты стал тенью дома номер шестнадцать по Галерной.
Подойдя к нему и опустившись на корточки, я посмотрел ему прямо в глаза.
— Мне нужны сплетни. Что говорят слуги, кучера, торговки у ворот? Кто к этой даме ходит? Чего боится ее горничная? — палец нащупал скрытую трещину в кристалле. — Возвращайся, когда будешь знать больше, чем ее собственный дворецкий. Понял?
В глазах Прошки вспыхнул интерес. Он кивнул с такой серьезностью, словно я отправлял его шпионом во вражеский стан.
— Все пронюхаю, Григорий Пантелеич! — и вылетел из конторы.
— Вы втягиваете мальчика в опасные игры, — тихо произнесла Варвара Павловна.
— Я учу его жизни, — хмыкнул я. — В нашем мире умение слушать за замочной скважиной ценится не меньше, чем умение читать. Договоритесь о встрече. Послезавтра. К полудню.
Два дня я работал как одержимый, но мысли постоянно возвращались к дому на Галерной.