- Мы ничего “своего” перед этим не ели, если это важно – включился в разговор Вадим. – Никакой запрещенки или алкашки, ничего такого. Мне стало тяжко уже минут через сорок после ужина. Я даже в клуб не пошел – просто сказал Насте, что подойду попозже. А в итоге прилип к унитазу вообще надолго. Мне и сейчас плоховато, честно говоря.
- Поняла. Так, я выйду пока – сказала Элина, встав из-за своего стола. – Позвоню Тамаре Николаевне. Она сегодня как раз в лагере ночует. Приглашу её к нам.
В зале вновь повисла тишина. Гнетущая. Неуютная. Разрушающая. Больше всего такое молчание сказывалось на Ольге – старшая воспитательница уже давно привыкла к веселым и бодрым планёркам, которые по вечерам затягивались на долгое время просто из-за того, что вожатые обменивались новостями о прошедшем дне, вспоминали прежние смены или просто много шутили. Но сегодняшнее собрание походило, скорее, на суд, чем на дружеские посиделки.
- В отрядах есть дети, у кого такие же проблемы? – спросила Ольга. Сейчас она просто мечтала услышать отрицательный ответ. В ином случае старший воспитатель даже боялась представить, что их всех ждёт в дальнейшем.
Вожатые покачали головой.
- Когда я уходила на планёрку, ни у кого такого не замечалось – неловко ответила Ева. – Нас многих срубило почти сразу, а с пионерами до сих пор пока всё нормально.
В зал вернулась Элина. Вид у неё был такой же задумчивый, как и у всех присутствующих в вожатской. В руке она держала телефон, будто боялась пропустить очень важный и спасительный для всех них звонок.
- Тамара Николаевна сейчас подойдёт – сказала Элина, возвращаясь на своё прежнее место за столом. – Сейчас ещё поговорим с ней, может что-то и прояснится…
- А что тут прояснять? – вновь подал голос Макара. – Всё просто – вожатым опять слили какую-то срань. Либо остатки от продуктов, либо вообще просрочку. Судя по объёму порций, столовая там в натуре нам по всем сусекам пыталась наскрести…
- Я поддерживаю, Элина Вадимовна – неожиданно согласился с Макаром Вадим. – С этим делом в последнее время всё прям совсем тяжко стало. Нам в столовую можно даже не ходить. Ну, только если чая похлебать да корочкой от хлеба закинуться. Порции ждём минут по двадцать, если не больше. А когда приносят, то там даже смотреть не на что, я уже не говорю о том, что бы есть…
- Только раньше мы, хотя бы, всем этим не травились – сказала Ева, поддерживая общее настроение. – А теперь нам что делать? Совсем голодными ходить?
- Ребят, не переживайте. Давайте для сначала попытаемся разобраться. Чего паниковать-то сразу? – прервала нарастающее волнение вожатых Ольга.
- Забейте, ребят. Нихера не изменится, а нас сейчас ещё и виноватыми оставят. Скажут, что мы сами чего-нибудь нажрались и от этого потравились. Наркоманы эти ваши вожатые – продолжал гнуть свою линию Макар, нагнетая и без того напряженную обстановку. – Надо просто проверку проводить, и все дела.
Ему ни кто не ответил, и это молчание, давящее на всех присутствующих, было лучшим из того, на что Макар мог рассчитывать.
Минут пять спустя в вожатскую нагрянула и сама Тамара Николаевна. Запыхавшуюся повариху, которую явно потревожили вечерним звонком, быстро ввели в курс дела. Вид у неё из самоуверенной и безразличной быстро стал взволнованный и напуганный.
- А столовая-то тут при чем? – обиженно спросила повариха. – Элина Вадимовна, вы же и сами хорошо всё знаете. Плановые проверки у нас проходят регулярно. Никаких замечаний у инспекторов не имелось. Детских отравлений и даже никаких намёков на них у нас тоже не случалось уже очень давно. А тут что - сразу вдруг всем вожатым стало плохо? Как-то подозрительно, я считаю. Если такое дело, то тогда бы весь лагерь отравился, а не только они…
- Ну, что я вам говорил? – иронично подметил Макар.
- Тамара Николаевна права – поддержала повариху Элина. – У нас бы уже наверняка добрая половина лагеря от этого дела полегла. У детей ведь организм гораздо чувствительнее, чем у взрослых…
- Не сомневаюсь – перебил начальницу Макар. – Лично я на этом и не настаиваю. Я за то, что вожатым регулярно скармливают остатки и помои – вот и всё. Нам в пищу наверняка идет всякая старая байда.