“Сегодня разъезд. Хватит думать о всякой херне” – думал Мак, лёжа в кровати.
Солнце уже начинало биться в окна, а часы показывали, что будильник Валеры должен прозвонить только через десять минут. Это значило, что у вожатого было еще совсем немного времени, что бы побыть наедине с собой, прежде чем погрузиться в дневные заботы грядущего дня.
***
Ему вдруг вспомнилось вчерашнее закрытие смены. Как-то очень навязчиво мысли сами окутали его ещё совсем сонную голову, не желая ждать, когда Мак соблаговолит окончательно проснуться.
Утро выдалось еще вполне себе обычное и нормальное, даже типичное, но день оказался куда более загруженным и нёс с собой много забот, о которых даже и думать не хотелось.
Дневное мероприятие, на котором дети разрисовывали асфальт на центральной площади, уже навивало пионерам первые нотки грусти перед расставанием с лагерем. Тогда Мак впервые стал, без особого желания, успокаивать канючащую Полину, которая понимала, что уже завтра покинет всех своих новообретённых друзей, из-за чего сильно расстраивалась. Работать психотерапевтом у вожатого получалось не совсем удачно, но в итоге ему всё же удалось отговорить пионерку от нудных рыданий и припахать её к общей разрисовке мелками центральной площади.
Дальше было совсем “интересно”.
Оказалось, что всю смену Нина и Никита, горе хореографы, репетировали со всеми отрядами один и тот же танец, который по итогу должен был вылиться в массовый флэш-моб, записываемый на видеокамеру. Макар с трудом сдерживал смех, когда пионеры, бок о бок с вожатыми, пытались синхронно двигаться под музыку и изобразить из всего этого единый номер. Получалось это у них, как не трудно догадаться, с трудом. Лучше всего в такт попадали представители старших отрядов, в то время как младшие вообще порой двигались наобум, словно желе, что в особенности касалось балбесов мальчишек.
Однако интереснее всего было наблюдать за Зорей. Во время танца казалось, что девушка больше была похожа на не очень равномерно упакованную сосиску, и именно это красноречивое сравнение больше всего забавляло Макара. Особенно смешно его напарница смотрелась на фоне остальных девушек вожатых, которые, в отличии от Зори, были стройными и действительно умели танцевать. Как, например, Карина и Настя, но пластичностью и грациозностью которых Мак мог любоваться целую вечность.
К счастью, после трёх неудачных репетиций флэш-моба, четвертую попытку всё же удалось довести до логического завершения. Нина и Никита, просмотрев запись, тихонько посоветовались и по итогу решили распустить все отряды по корпусам. Видимо, запись флэш-моба их удовлетворила, либо же хореографы поняли, что выжать из увиденного что-то более адекватное у них просто не выйдет.
Макар, с чувством выполненного долга, вернулся в свою вожатскую и умудрился уснуть почти на полтора часа – не то от накопленной усталости, не то просто от скуки. Казалось, что ни кто толком и не заметил его отсутствия, а если и заметили, то не рассказали об этом. И тот, и другой вариант его абсолютно устраивал.
Стоило отметить главное - то, из-за чего у вожатого седьмого отряда почти весь вчерашний день было хорошее настроение. То, из-за чего Макар чувствовал себя победителем и творцом справедливости, о которых пишут книги и снимают фильмы. Об этом нельзя было говорить, но ни кто не запрещал ему об этом думать и ходить по всюду с довольной ухмылкой, ведь по приходу в столовую, на завтрак, обед и ужин вожатых ждали увеличенные порции еды! Разумеется, это не было случайностью, а просто являлось следствием вчерашней прилюдной взбучки поварихи Тамары.
Вид тарелок, полных еды, ласкал зрение Макара и грел его душу. Остальные вожатые также отметили увеличенный объём порций, но отнеслись к этому факту и близко не так трепетно, как сам Мак. Вкус у этих яств, правда, остался прежним – в меру пресным и безынтересным, но это было уже совсем не важно.
Надвигающиеся сумерки несли с собой потенциально много напряжения – как нервного, так и физического. Близилось вечернее мероприятие, которое окончательно бы ознаменовало завершение первой летней смены в Ювенте.
Вечерка на прощании всегда была нестандартной, и Мак был рад, что по прошествии лет она таковой и осталась. К этому вечернему мероприятию готовились не отряды, а сами вожатые, бравшие на себя всю постановку. Было приятно осознавать, что сам Макар во всём этом идиотском шабаше никоим образом не участвовал. Видимо, сказалось его последнее провальное выступление на открытии смены, либо же полное абстрагирование от общего коллектива, который не хотел лишний раз связываться со склочным вожатым. Отсутствие своей персоны на сцене совсем не расстраивало Мака, а только наоборот – лишь больше расслабляло и радовало, предоставляя ему столь долгожданный отдых.