- В смысле? Как стирать? – глупо переспросил Валера.
Макар остановился, как вкопанный, и изобразил на лице раздраженную гримасу.
- Валер, только не говори мне, что твои пионеры не стирали туалетку.
-…нет, не стирали – замялся лопоухий.
- Ты издеваешься? – вспылил Макар. – А ты знаешь, что за каждый рулон выкинутой бумаги у нас из зарплаты будут вычитывать? Её надо стирать, Валера, как ты в вожатые-то вообще пошел, затылок?!
- Но она же развалиться, Макар. Ты шутишь?
- Так она же специальная, Валера! Не распадается в воде! Ну ты чего?! Капец, из-за тебя ещё и своих копеек не досчитаемся. Что там вообще за вопросы в твоём тесте были? Как не ссать против ветра? Вот жопа…
Валера поник и искренне расстроился. Было видно, что он сомневается в том, что наплёл ему Макар, но сам в голове уже наверняка подбирал для вожатого очередные извинения.
- Ну ты и лопух, Валера – ухмыльнулся Макар, решив прервать затянувшуюся паузу. – Шуток не понимаешь, что ли? Расслабься, балбес. Но запомни, что такие издёвки – это самое мелкое, что могут сделать с тобой старшие пионеры.
Его собеседник выдохнул и искренне рассмеялся. Маку казалось, что он вообще впервые видел, как Валера смеётся. Также вожатый признавал, что вполне спокойно бы пережил отсутствие увиденного.
- Короче – не спеши ты ни куда. Ты и сам ещё как пионер. Так что не гони коней, обрастай бронёй и нарабатывай опыт. А ещё лучше – вообще завязывай с вожатской хренью и занимайся другими делами.
- Почему? – заинтересованно переспросил лопоухий, догоняя ушедшего вперед собеседника.
- Все-то тебе объяснять надо? – выдохнул Мак. – Потому что вся эта хрень сплошная потеря времени, сил и нервов, вот почему. Для себя я это понял уже потом – много времени спустя, когда уже поздно было руками махать. Сейчас ты бы мог мутить действительно важные дела, или полезные, а вместо этого страдаешь херней за мизерную зарплату и нарабатываешь опыт, который потом тебе вообще нигде не пригодится. Будь умнее меня, Валер, бросай эту ерунду, пока не поздно.
- Извини, Макар, но я не согласен – возразил вожатый. Мак не помнил, говорил ли его ненаглядный сосед за всю смену вообще хоть что-то на подобии этого. – Здесь у меня появились друзья. Ты. Зоря. Карина. Я никогда не общался с таким количеством человек за такое короткое время. Но в Ювенте это произошло, и я рад. Честно. Там, дома, у меня есть всего пара ребят, с которыми я переписываюсь и иногда гуляю, но не более того. Чаще всего я сижу дома и читаю, учусь или играю в игры. А теперь я здесь! Вокруг столько всего… и единственное, чего я сейчас хочу, так это что бы вторая смена поскорее началась…
- Как скажешь, Валер, ладно, только остановись… – прервал Мак, мысленно пытаясь отгородиться от своего бывшего соседа.
Это был тяжелый случай, и теперь с лопоухим всё стало окончательно ясно – будучи одиночкой и задротом по жизни, Валера наверняка был из тех людей, кто готов назвать своим другом любого, проговорившего с ним хотя-бы дольше минуты. Чего уже говорить о жизни с доходягой в одной комнате целую смену или работой бок о бок на одном отряде? Записываться к Валере в друзья у Макара не было никакого желания, а потому, хотя бы сейчас, стоило свести их возможное общение к нулю. Во всяком случае – стоило попытаться это сделать.
- Так, Валер, у меня еще дела. Нужно пионеров собрать, подсчитать их и всякое такое. Иди к Карине – вы пока с ней еще напарники и ты ей наверняка нужен.
- Хорошо. Увидимся, Макар – добродушно ответил Валера, поскорее отправившись в сторону четвертого корпуса на подмогу к своей напарнице.
“Ну да, как же” – подумал про себя Макар. – “Вот уж кому точно в жизни придётся нелегко”.
***
К четырем часам вечера седьмой отряд сократился в численности до восьмерых человек. Всех остальных детей родители успели разобрать, как горячие пирожки. Однако Макар не без завести замечал, что у других отрядов дела шли еще лучше. Под началом остальных вожатых было уже не больше пятерых, а в некоторых случаях даже не больше трёх пионеров. Избавление от спиногрызов угрожало затянуться для Мака на неопределенное время.
Но ещё до этого вожатый успел попрощаться с двумя своими любимцами, если их так можно было назвать.
Ваня и Полина по итогу оказались теми детьми, к которым Мак, сам того не желая, успел привыкнуть. Он никогда не заводил себе любимчиков, да и среди вожатых так делать было не принято. Но все же, не смотря на моральные запреты и принципы, оградить себя от расположения к определенным персонам получалось далеко не всегда.