Теперь же с этим можно было попрощаться – Мак абсолютно не верил, что Элина на следующей смене сходу поставит племянника на старшие отряды, даже если он и его восьмилетки по ходу первой смены полетят в космос, получат Нобелевскую премию и выиграют Чемпионат мира по футболу. Эти тревожные мысли удручали и отбивали у него всякое желание начинать работу, которого и без того особо не наблюдалось.
Мак нервно шел по дороге к жилым корпусам. Все они находились севернее центральной площади и вожатской, но назывались и располагались по отношению к сторонам света – “Северный”, “Южный”, “Западный” и “Восточный”. Пафосно, но зато просто и понятно.
Все корпуса были одноэтажными и располагали шестью комнатами и отдельным холлом, в которых жили дети, а также двумя вожатскими комнатами, которые принадлежали, как не трудно догадаться, самим вожатым. Как правило, в каждой из комнат проживало по восемь пионеров, но случалось и такое, что отряд был забит под завязку, и тогда в дополнение к остальным приходилось доставлять одну или две кровати дополнительно. Было тесно, но дети, почему-то, никогда на это не жаловались. Как говорится – вместе веселее.
В центре той территории, где по кругу на некотором расстоянии друг от друга стояли корпуса, находился фонтан. Купаться, во всяком случае раньше, в нём было запрещено. Рыбы там не водилось, но вода была чистая и прохладная, а потому Мак не побрезговал в нём освежиться и смыть с лица испарину. Во время этого омовения мимо него, держась за руки, прошли парень и девушка, с виду тоже напоминавшие вожатых. Оба любопытно на него посмотрели, но сам Мак сделал вид, что проходимцев для него вовсе не существует. Парочка эта была вполне миловидной, но новые знакомства для усталого и раздраженного Мака сейчас были очень ни кстати.
Охладившись и слегка успокоившись, он нехотя направился в сторону южного корпуса, месту своего заключения на ближайшие недели. Территория у входа так же, как и почти весь лагерь, была облагорожена цветами и окружена стриженным газоном, а по бокам от дорожки к лестнице стояли лавочки и мусорные корзины.
Знакомо. Всё до боли знакомо. Хоть и выглядит гораздо свежее.
- О, и ты уже добрался. Хорошо. Девочек нет, где-то гуляют, поэтому можешь пока располагаться.
Из дверей корпуса навстречу Маку вышла та самая воспитательница – Ольга Викторовна.
- Ужин в семь. То есть уже скоро, так что не пропустите. Ты доведешь Валеру? Тебе тут, вроде как, уже всё знакомо – улыбнувшись, сказала Ольга Викторовна и ушла прочь, в сторону площади.
Ничего толком не поняв, Макар с некоторой тревогой вошёл в корпус, стараясь выбросить из своей головы настигающие его опасения. Минув просторный тамбур, или как его ещё называли – предбанник, Мак оказался в коридоре и свернул налево, к комнате вожатых. Открыв дверь, он с облегчением выдохнул – внутри никого не оказалось.
“Слава богам” – радостно подумал Мак. – “Пусть с этим щеглом кукуют другие мудилы”.
- Макар? – раздался голос за спиной, от неожиданности которого Мак чуть не подпрыгнул на месте.
Позади него стоял Валера, передвигавшийся, видимо, абсолютно бесшумно, что с его хилым весом было совсем не удивительно.
- Твою мать! – выругался испуганный Мак. – Чего тебе?
- Да нет, ничего – виновато ответил Валера. – Просто это не наша комната. Мы живём там - по правую сторону. Пойдём, покажу.
Только сейчас, присмотревшись внимательнее, Мак понял, что вожатская, в которую он только что собирался ввалиться, совсем не пустовала. У подножия кроватей здесь стояли сумки, на тумбочке лежала одинокая расческа, на вешалке висела белая женская майка, а в самой комнате стоял лёгкий запах ароматных духов.
Проклиная всё на свете, Мак нехотя пошёл вслед за Валерой, который с энтузиазмом привёл его в комнату под номером восемь. Здесь доходяга уже начал раскладывать содержимое своего бездонного чемодана по полкам, стараясь сделать все это бережно и очень аккуратно.
- Мы будем соседями. Интересное совпадение, да? – заулыбался Валера.
- Очень – обречённо сказал Мак. – А ты что, намылился у окна спать?
- Да. Но мы можем поменяться, если хочешь.
- Хочу. Давай сваливай – приказал Мак и бросил свою сумку на кровать, стоявшую у окна.
Валера стал активно убирать свои вещи на кровать у стены. Шмотья у него с собой оказалось какое-то огромное множество, хотя сам чемодан не был опустошен ещё даже наполовину.
Глаз Мака зацепился за тот самый сверток, который был у его соседа в руках, когда они пересекали площадь. Больше всего его раздражало то, что этот самый сверток продолжал находиться на тумбочке Мака, стоявшей у его кровати, и до сих пор не перебрался подальше от его владений.