- Нормально? Да уж, я вижу – настал черёд злиться уже самой Элине. К этому моменту с соседних столиков на них стали недовольно поглядывать. – А что для тебя выход, Макар? Будешь продолжать бухать? Или лучше ходить по барам и смотреть футбол, надеясь, что тебя кто-нибудь угостит едой и пивом? Это не жизнь, Макар. Это идиотизм! А в лагере всё не так плохо, как ты тут расписал. График уже давно не такой загруженный…
- Да уж, это вот прямо меняет дело – картинно выдохнул племянник. – И ты думаешь, что лучше круглосуточно вытирать сопли и слёзы у мелких спиногрызов, чем искать нормальную работу? Если ты их так любишь, то чего сама не станешь вожатой? А лучше заведи себе парочку своих собственных пионеров и запрись с ними в своём лагере!
- Короче, Макар – резко встала с места Элина. Вид у неё был злой, но сдержанный, как у заправской училки. – Я тебе предложила хороший вариант, но решай сам. Ты уже взрослый. Хочешь опять стать человеком – значит, пожалеешь меня и поедешь в лагерь. Но если тебе окончательно на всё плевать, можешь и дальше околачиваться в...где ты там обычно бываешь? Я жду до вечера. Завтра у нас уже наверняка будет новый вожатый.
- Обычная бабская логика. Давай, удачи. Передавайте ему от меня привет! И соболезнования заодно! – крикнул Мак вслед уходящей Элине. Его голова и не думала утихать, а только ещё больше разболелась. Теперь, из-за глупой ссоры с тёткой, ему ещё и придётся добираться до дома на маршрутке через почти половину города в самый час пик.
“А ведь ещё вчера всё было так хорошо” – думалось Маку, пока он пытался влезть в переполненный людьми автобус.
***
Ночью ему не спалось. В голове бурлили воспоминания – как хорошие, так и те, что причиняли боль.
Он вспоминал аллею, усаженную деревьями, на пути к уютной площади…Помнил те большие деревянные ворота, щедро распахнувшие свои двери для него когда-то очень давно…
Сколько времени прошло? Пять лет? Может быть шесть? Нет – целая жизнь.
Тогда он был другим. Даже думал по-другому. Мечтал и ещё верил в чудеса. Не то, что теперь. Может быть, потому что понял, что чудес не бывает.
Бывает боль, обида, утрата. Бывает кратковременная и обманчивая радость, после которой обязательно случается что-то плохое. Беда, терпеливо выжидающая за углом. Но чудеса? Нет – чудес не бывает.
Ещё он помнил её. Её глаза и улыбку. Её красивые рыжие волосы. А главное – как у него замерло сердце, когда он впервые её увидел. А вот голос – голоса ему уже не вспомнить - не смог откопать. Вытравил, вычистил. Вырвал, что смог. Она ведь тоже оставила после себя лишь боль.
Вспомнился и смех. Свой собственный. Детей. Друзей. Радостные дни, радостные вечера. Было хорошо. Было счастье. Ведь это было счастье?
Но всё это плохо закончилось. Ужасно. Необратимо. Катастрофически.
Те дни сломали его. Заставили измениться. Навсегда. Нужно было оградить себя от всего. От боли. От обиды. От утраты. Нужно было уехать. Скрыться. Исчезнуть. Нельзя было возвращаться. Ничего не вернуть. По-прежнему уже ничего не будет.
Или будет? Нет. Её ведь тоже больше нет…
Мак бессонно сел на диване и ещё долго копался в раздумьях. Наедине всегда было хорошо. Безопасно. Очень правильно думалось. Но не в этот раз…
В этот раз он проигрывал. Не мог себя убедить. Не удержался. Или ещё сможет удержаться?
Дрожащими руками Мак взял со стола телефон. Часы показывали 03:25. Уже поздно.
Нашел в списке контактов “Элина”.
“Нельзя. Не вздумай!” – говорил он про себя. Но пальцы его предали. Своевольно набрали смс, которое его погубит.
Опять. Снова.
Теперь уже окончательно и насовсем.
Ладно. Но если я об этом пожалею,
то и все вокруг охиренно пожалеют.
Когда надо ехать?
03:29
ПЕРВАЯ СМЕНА. Общий сбор
ПЕРВАЯ СМЕНА
Общий сбор
В этот последний майский день в лагере кипела приятная суета. Основные работы и приготовления к приезду детей уже были завершены, и теперь оставалось встретить и снабдить всем необходимым самих вожатых – людей, без которых это место для пионеров потеряло бы всякий смысл.
Каждому из прибывавших в лагерь вожатых выдавался список детей, которые входили в возглавляемый им отряд, план мероприятий на смену и дневное расписание, по которому вожатый и его пионеры должны были жить ближайшие двадцать два дня. Помимо этого, на руки они получали ключи от вожатских и детских комнат в корпусах, а также, и это было чуть ли не главное – канцелярские принадлежности, которые ценились на смене дороже, чем золото.