Прямо на него бежал солдат.
— Стой! — крикнул Веригин. — Куда?
Солдат с разбегу лег рядом. Близко, вплотную, Веригин увидел знакомые глаза. И окурочек на губе…
— Лихарев?
— Разрешите доложить — выполняю приказ. Командир роты приказал занять оборону на вокзале фронтом на площадь.
Голос твердый, спокойный, точно были не кризисные минуты боя, а разговор в часы затишья. И Агарков… Ну, молодец.
Капитан Веригин увидел под вагонами, на путях, согнутые фигурки… Солдаты бегут, падают и опять бегут… Вот один остановился, выпрямился, точно пытался стать по команде «смирно», потом рухнул как подрезанный. А другой лег рядом, стал стрелять из автомата.
Но почему стреляют в сторону вокзала?
Конечно, батальон может не уйти с железнодорожных путей. Сейчас подымется, и бойцы увидят его. И никто не уйдет, все останутся на месте. А немцы все-таки возьмут вокзал. Обойдут с площади и возьмут. И все — напрасно. Гибель — напрасная. Надо занять круговую оборону в здании.
Только бы успеть…
— Лихарев! — крикнул громко. — Ступай назад, во вторую роту. И в третью. Приказываю всему батальону: немедленно отходить на вокзал!
Капитан Веригин не знал, много ли осталось в батальоне, дойдет ли его приказ?.. Было очевидно, что удержаться могут только в каменных стенах. Увидел, как пляшет синий пулеметный огонь в проломе водокачки, вспомнил Коблова: молодец. И про Добрынина вспомнил, про Крутого: им через площадь надо. Может, не успели?..
Вспомнил и тут же забыл: перед ним вырос один солдат, другой… Вплотную увидел белое лицо, рот и глаза…
— Товарищ комба-ат!..
— На вокзал! Отходить на вокзал!
Увидел немецкие каски, услышал, как шумит огонь…
Минометный обстрел прекратился.
Немцы сели на плечи.
В голове сделалось пусто и звонко, в какое-то мгновение показалось — от виска к виску просквозила холодная струйка, точно пробился сентябрьский ветерок. Увидел железные ребра горящих вагонов, увидел, как ползет по шпалам, волочит винтовку раненый, как человек в чужой, нерусской каске бежит, широко размахивает рукой….
Веригин приставил автомат к животу, поискал глазами, выпустил длинную очередь.
Мимо бежали.
Сыпались винтовочные выстрелы, сухо, слабенько цокали пистолеты…
— Фридрих, Фридрих!.. Доннер веттер!..
— Грехов, пулеметы целы?
Мишка крикнул в самое ухо:
— Нечем стрелять, товарищ комбат!
— Зольдатен, форвертс!
То ли выстрел в упор, прямо в глаза, то ли нестерпимый жар от пылающего вагона, а может, бессознательная боязнь остаться одному подняли Веригина. Каменная стена, пролом… Навстречу огненный пунктир трассирующих пуль. Трассы ослепительные, трассы немецкие. Но — мимо, мимо. Дал короткую очередь, прыгнул в черный провал.
Еще очередь!..
— Анисимов!
— Кнаубе! Гефрайте Кнаубе!
— Зольдатен, нох айн Вурф! (Солдаты, еще один бросок!)
Голоса, крики немцев справа, слева, впереди. И опять:
— Анисимов, собачий сын!
Разорвалась ручная граната, блеснул огонь, фукнуло дымом… Взрыв показался слабым, игрушечным, словно чиркнули спичкой. А рядом сделалось тихо, просторно.
— Анисимов!
Крики, выстрелы схлынули, свалились; капитан Веригин увидел синие оконные проемы, увидел маленьких людей… Они убегали через площадь. Отстреливались и бежали. У самого уха цвиркнула пуля. Рядом спокойно сказали:
— Гиб мир айне цигаретте. Ихь хабе майне ферлорен. — Немец тронул Веригина за рукав: — Айне цигаретте…
Веригин все понял. Может быть, он остался на вокзале единственный…
Обдало холодом, сделалось трезво и знобко. Приставил автомат к чужому животу, надавил на спуск.
Капитан Веригин плохо помнил, как бежал через площадь. Рядом кто-то упал. И еще… Стреляли навстречу, стреляли сзади. Трассирующие пули с той и другой стороны крыли площадь так густо, что казалось — пробиваются сквозь искряную метель. Потом его схватили чьи-то руки… Ему совали фляжку, а Михаил Агарков смеялся нервным рыдающим смехом:
— Жидко мы обделались, товарищ комбат!
Кто-то скреб ложкой по котелку, кто-то негромко тоскливо повторял одно и то же ругательство, неучтиво тревожил богову душу и грешную мать. Рядом тихонько стонал раненый, просил пить.
Капитан Веригин глотал водку, свободной рукой старался нашарить стену, чтобы привалиться. Он не знал, как изменилась обстановка, сколько в батальоне людей… Надо немедленно наладить проводную связь со штабом полка, доложить, выяснить… Сунул, отдал фляжку, приказал в темноту: