Но Крутой больше знает. Ему известно то, что не известно капитану Веригину. Оттого смотрит на комбата прямо и строго, ломает, мнет веригинский жесткий взгляд:
— С наступлением темноты атаковать! Всем батальоном.
Веригин поднялся, двинулся на стол:
— Не стану атаковать! Не вышло у Агаркова, надо вернуть его назад!
— Молчать.
Командир полка не крикнул, не повысил голоса, но капитан Веригин шатнулся. Оттого, что услышал это слово впервые. Ему никто, никогда не бросал в лицо этого слова. Но уступать не привык. И никого не боялся.
— Товарищ гвардии полковник!
— Молчать, — повторил Крутой. И встал, медлительный, суровый. Он тоже не привык уступать.
На дверном проеме шевельнулась плащ-палатка, и Гришка метнулся туда… Из-за двери долетел его встревоженный голос:
— Куда? Куда?
Веригин не видел и не слышал. Полковник Крутой вскинул голову: это еще что такое?
— Товарищ комбат!..
Веригин круто обернулся. Перед ним стоял Анисимов: худое, остренькое лицо, измятая шапчонка. Только полушубок новый, добрый, туго перепоясанный. Глаза смотрят виновато и ласково.
— Товарищ комбат, разрешите обратиться!
Нерешительно переступил с ноги на ногу, потянул руку к шапке.
— Товарищ комбат…
В душе капитана Веригина перехлестнулись радость и страх: Анисимов. Собственной персоной… С чем пожаловал?
— Мы, значит, такое дело, товарищ комбат…
Веригин указал головой:
— Вот командир полка! — радости скрыть не мог, глянул через плечо на Крутого: — С той стороны.
Анисимов сделал полшага вперед:
— Товарищ полковник!
Крутой сказал:
— Докладывай комбату.
Как будто предлагал командиру батальона мировую.
Анисимов живо повернулся к своему командиру. Только подумал: «Играют, что ли, начальники?»
Веригин вытянул шею:
— Ну!
— Доподлинно все в порядке, товарищ комбат. Немцев наваляли — ужасть. Глядеть страшно. Оно, значит, такое дело…
— Да не тяни ты!
— Так вот я и говорю… Оно, значит, такое дело…
— Дальше!
— Потеряли доподлинно троих, товарищ комбат. Оно, значит, такое дело: патронов мало, а позиция, сказать… Ну, какая там позиция? Так себе… Оно бы ничего, конечно, ежели патронов…
— Тьфу! — плюнул в сердцах капитан Веригин. — Первого, кого отправлю домой, если будем живы, — тебя, Анисимов! И чтоб дальше деревни, дальше колхоза — никуда!
Лицо Анисимова сделалось сначала испуганным, потом настороженным и вдруг засветилось, расплылось в широкой доверительной улыбке:
— Вот спасибочко, товарищ комбат. Уж я доподлинно расскажу, какой добрый у нас командир… И насчет колхоза все доподлинно: куда я без колхоза?..
— Тьфу! — опять плюнул капитан Веригин. Хотел изругаться, но помешала радость. — Что Агарков?
— Так что приказали тянуть связь по этой самой тунеле. Ну и патронов чтобы… А что касаемо пленных, так осталось двое, товарищ комбат.
— Что за пленные? — спросил полковник Крутой.
— Доподлинно шестерых взяли. А привел двоих. Остальные, значит, такое дело… — Анисимов помялся, посопел, виновато улыбнулся: — Остальные доподлинно там остались. Потому как несподручно всех тащить сюда. А двоих можно: они передом, а я сзади. Ежели чего, можно, значит, подтолкнуть… — Анисимов глянул на Веригина, опять на командира полка, словно определяя, хорошо все это или плохо, не проштрафился ли, указал на дверь: — Там они доподлинно стоят. Один по-русски смекает. Не так чтобы очень, но понять можно все.
Двое протиснулись в дверь, сделали шаг вперед. Оба рослые, в плечах широкие. У обоих унтер-офицерские, с серебряной окаемкой погоны, а шинели длинные, до пят. Походили друг на друга, как если бы это был все один и тот же человек. И грязны одинаково. Но самая большая похожесть была в тренированных, заученных движениях, в каждом жесте и даже во взгляде.
Немцы сделали шаг вперед. Каблуки щелкнули разом, одновременно, и, словно этот металлический удар достал до подбородка, головы дернулись кверху. И замерли. А руки застыли по швам. Только нет, не так чтобы по швам… Немцы опустили руки не до конца, оттого локти остались оттопыренными. Но выправка от этого не потерялась. Шагнули, остановились так четко и слаженно, что полковник Крутой, не терпевший муштры, но любивший хорошую строевую выправку, вдруг подумал, что это не солдаты, а переодетые цирковые актеры. Отогнал нелепую мысль, но она вернулась и прилипла…