Напишет так, как будто подсмотрел
Людей в труде упорных и счастливых,
Напишет так, чтоб каждый стих горел
В своих стогранных, ярких переливах.
…Я всей душой люблю родной Урал
Не за его демидовские дали,
Но лишь за то, что он сегодня дал,
За то, что завтра будет на Урале.
В ДОРОГЕ
Примелькались
В дорожном гаме
Лица спутников,
Их слова.
Разлинеена проводами
Заоконная синева.
Беспощадно,
От самой Арыси
Солнце катится
Поезду вслед.
В бирюзовой
Проветренной выси
Ни дыминки,
Ни облачка нет.
Я покинул
Горячий, как Поти,
Виноградный,
Хмельной Гористан.
Там в плаще из зелёной плоти
У перрона дежурил банан.
И над сладким журчаньем
Арыков
Тополя поднялись на носки.
Здесь же всё нелюдимо,
И дико —
Саксаул, камыши
И пески.
Из степей,
Как из бездны столетий,
На верблюде маячит казах.
И свистит
Над барханами ветер,
И пустыней скрипит на зубах;
Застилает
Кошмою тяжёлой
По степям караванов следы
Но напрасно
Осипшие долы
Словно раненый шепчут:
Воды!
Разметалась,
Как Гоби устала.
Потемнела от жажды страна.
Но изрежь её
Сетью каналов
И в пустыню
Прийдёт Фергана.
ФРОНТОВАЯ НОЧЬ
Ползёт по травам тишина,
Деревья замерли в прохладе;
Замаскирована луна
В своей заоблачной засаде.
Но очень зорко на посту
Солдаты смотрят в темноту.
Один травой стирает грязь
С запасных дисков автомата,
Другой, в ячейку углубись,
Копает нишу под гранаты.
Но очень зорко на посту
Солдаты смотрят в темноту.
А третий в дзоте, заслоня
Своей ладонью полпечурки,
Разводит горсточку огня
И для тепла и для прикурки.
Но всё же зорко на посту
Солдаты смотрят в темноту.
Как будто слышен слабый хруст.
Как будто вздрогнул тёмный куст.
Нестройный залп. Короткий стон.
Лазутчик вражеский сражён.
Недаром зорко на посту
Солдаты смотрят в темноту!
ВИТЯЗЬ
Едет витязь. В плечах его сила
И во взорах решимость видна.
По-сыновьи бойца снарядила,
Посылая на битву, страна.
В дни разлук и народной печали
Озабоченный, строгий Урал
Из своей нержавеющей стали
Для героя оружье ковал.
Чабанами давно знаменитый,
На зелёных отрогах Кавказ
В молодых табунах для джигита
Скакуна кабардинского пас.
Конь косится на пажити мрачно,
Весь в предчувствии битвы дрожит.
От ушей, что тонки и прозрачны,
До точёных арабских копыт.
И сверкает, для сечи кровавой
Наостренный, как бритва, давно,
Тонкозвучный, с дамасскою славой,
Златоустовской марки клинок.
Молодой, но отважный рубака,
Ты, нахмурясь, влетаешь в огонь.
Не затупится сабля в атаках,
Не устанет пришпоренный конь!
ВЕСНА
Она началась удивительно просто:
С ветвей, словно белка, сорвался комочек,
Робкая капля пошла по берёсте,
Да там и осталась горошинкой.
К ночи
Зима застонала, завыла в сугробах,
Наотмашь ударила в дебри бураном.
И всё же, к рассвету метельная злоба
Лежала, белея бинтами по ранам.
А капля блеснула, ожив на припёке,
И тихо по дереву вниз покатилась.
Была в этой капле могучая сила…
ЛЕТО
Пахло пеплом и веником, как в остывающей бане,
Над воронками плавал тяжёлый дымящийся зной;
Каждый лист был пробит,
Каждый куст был изранен,
Каждый лес был наполнен гремучей войной.
Дым не таял. Он был словно ранняя проседь
На зелёных висках опалённой земли.
Льнули к телу рубахи, как в зной на покосе,
Люди льнули к земле, но назад не пошли.
Хоть земля без конца
И дорог не измерить на свете,
Где-то в сердце возился
Холодный пронзительный страх…
Но куда отступать,
Коль за нами старухи и дети
Рожь серпом убирали,
Варили грибы на кострах?
Мы ночами в болотах копали открытые штольни.
Каской черпали воду,
Плескали её под кусты.
А ракеты врагов,
Как обломки медлительных молний,
Беспощадно светили с полётной своей высоты.
И снарядами выли ночные тревожные дали,
И, шумя, осыпались взлетавшие комья земли.
Мы огнём и отвагой дорогу врагам преграждали
И враги —
Не прошли!