«А не сходить ли мне с утра на рынок? – взялась откуда-то странная, неподходящая мысль в моей голове. – Бараньих ребрышек куплю – килограмм десять, кураги – килограмма три-четыре…»
– Ша! – строго сказал я псу. – Попустись! Ты не у английской королевы живешь.
Смерш состроил обиженную моську и побежал вперед. Вечерело. В сумерках навстречу нам бодро прошагал отряд – люди в военной форме без опознавательных знаков, с топорами на плечах.
– Пули зря не тратить, работать руками. Серебряные пули – это вам не семечки. Отчитаетесь за каждый патрон и за каждый выстрел напишите объяснительную, – уловил я обрывок разговора.
Проехало несколько крутых машин, полных мускулистых качков в темных очках. Послышался рев мотора квадроцикла, на весь пустырь залязгали ржавые засовы, заскрипели, открываясь двери, потом заработала «болгарка». Кто-то вскрывал люки. Похоже, было, что возле трансформаторной будки намечается нехилая тусовка с участием «наших» и «не наших» из разных миров, а может и из разных времен. Кто знает? Но… это уже – без меня! Без меня!
Мне еще Белого Анубиса кормить и мыть ему лапы.
Глава 7. Единственный друг царя
Эта глава посвящается
всем тем, кто лечил
более трех зубов за один раз
После событий на пустыре, который, по понятным причинам, я стал обходить десятой дорогой, ровно год со мной не случалось ничего необычного.
В один прекрасный день я подсчитал свои зубы, нуждающиеся в срочной «починке»: два справа внизу, один вверху, слева внизу один и вверху два. И вот уже впереди маячит крутая лестница, ведущая к дверям нового стоматологического кабинета «Шмель», куда я решил зайти и записаться на прием. В приемной за компьютером расположился малолетний шкет, который уверенно «мочил» мумий среди песков и пирамид, а из кабинета врача доносилась иностранная речь. Меня это заинтересовало. Откуда в нашем провинциальном городишке иностранцы?
Осторожно заглянув в кабинет, я увидел там врача Шмеля Евгения Борисовича (так было написано на табличке на дверях), перепуганного старика, похожего на пенсионера из Средней Азии, сидевшего в стоматологическом кресле и рослого стройного мужчину, стоявшего ко мне спиной. Стоматолог попросил пациента откинуть голову и открыть рот. Мужчина перевел просьбу старику. Тот с большой неохотой, но сделал это. Евгений Борисович стал осматривать его зубы, постанывая от ужаса.
– Откуда он? – стал допытываться у мужчины врач.
– Ээ… из Туркмении.
– Каким ветром в наш Окраинск занесло туркмена? – полюбопытствовал Евгений Борисович.
– Родственник, – быстро ответил мужчина.
– Ваш? – недоверчиво переспросил Шмель.
– Мой.
– Вы не похожи на туркмена.
– Это отчим мужа моей тети.
«Врет», – как-то сразу догадался я.
– Хм. Какая у вас дружная семья. Ладно. Просто скажите, этот человек, что, впервые у стоматолога? Сколько ему лет?
– Около 60-ти. Наверное. Понимаете, он всю жизнь прожил в глухом ауле. Откуда там врачи, да еще и стоматологи?
«Вот сочиняет! А голос то какой знакомый».
– Да?.. – засомневался Шмель. – А «мост» он сам себе вставил?
– В смысле? – тут уже удивился родственник старичка.
- В жизни такого не видел! – продолжал удивляться врач.
Я не сдержался и тоже подошел посмотреть, что там такого интересного. И увидел… Да, действительно, «мост». К двум «живым» зубам аккуратно была прикручена золотая проволока, на которой затейливо крепилось несколько выбитых или вырванных зубов.
– Вы кто такой? – строго спросил меня Евгений Борисович. – Кто вам разрешил заходить?
И тут я рассмотрел лицо мужчины, опекавшего старика и забыл про все на свете «мосты», так как почувствовал себя персонажем индийского кино «Зита и Гита». На меня смотрел то ли мой двойник, то ли потерянный еще в младенчестве брат-близнец. Причем не совсем такой как я, а уверенный в себе, подтянутый и подкаченный. В общем такой, каким я сроду не был и лишь мечтал быть. Я стоял и пялился на странного типа, и не знал, что сказать.
– Вы кто? – повторил врач.
– Саша Лукич, – ответил за меня двойник и заговорщицки подмигнул. – Тоже наш родственник. Со мной пришел.
– Этот похож, - оценил мою внешность Шмель. - Пусть ждет в коридоре, – сказал врач и продолжил. – Где же такие «мосты» делают? В туркменских аулах?