– Зачем?! – ужаснулся я.
– Как зачем? – удивился байкер. – За Белым Анубисом! С вашего разрешения, я дам сигнал «нашим», – с этими словами он ввел какой-то код на дисплее панели квадроцикла и махнул рукой. – Бросайте!
– Что бросать?
– Световую бомбу! А ладно, я сам!
Бесцеремонно сорвав с моей головы алый цилиндр, украшенный золотыми перьями и рубиновой брошью, «рыцарь дороги» швырнул его далеко назад и прибавил газу. Вспышка красного света, адский вой и волки-оборотни, преследовавшие нас, затерялись в темноте.
Глава 2. Серебряные пули
Никогда не позволяйте подчиненным «инициативничать», если не хотите увидеть то, что увидел я. Когда мы подъехали к логову оборотней (на вид ДЗОТ времен ВОВ), «наши» – люди в военной форме без опознавательных знаков, с топорами в руках, уже были там. «Наших» было много, но это не помешало стае оборотней окружить их и готовиться растерзать на куски.
– Почему они не стреляют? Их же убьют!
– О чем вы, Шеф? Чем стрелять? Это – оборотни! – угрюмо заметил байкер.
– Как чем?! Этими… как же… Серебряными пулями! – выпалил я, вспоминая все, что «знал» о борьбе с оборотнями из литературы и блокбастеров.
– Серебряные пули? – сверкнул глазами байкер. – Это вам из Центра передали? Там уже закончили исследования?
Я неопределенно пожал плечами и зажмурился. Вид предстоящей «кровавой бани» пугал меня до «чертиков».
– Шеф! Шеф, смотрите, эти пули подойдут? – потряс меня за плечо байкер, и сунул мне под нос горсть серебристых пуль.
«Что это?» – хотел спросить я, но осекся. Память агентессы Шеф мне все объяснила. У тайных агентов была традиция носить посеребренные пули с инициалами погибших друзей в кожаном ожерелье-патронташе.
«Посеребренные?..» – засомневался я, но все-таки это было лучше, чем ничего.
– Давайте свою «Мариетту».
– Мариетту?
– Пистолет! Ну, же!
Байкер быстро зарядил пистолет и сунул мне его в руку.
– Шеф? Вы готовы?
«Нет!» – хотел закричать я, но почему-то молча кивнул головой и приготовился стрелять.
– Цельтесь в сердце! – велел байкер, и мы рванули вниз с пригорка, выручать «наших».
Стрелять я вообще-то не умею, но вот мои руки – умели, и справлялись со стрельбой просто на «отлично». Не знаю, попал ли я кому-либо в сердце, но серьезно ранил – это точно. Оборотни выли от боли, перекидывались в людей, затем – обратно в волков. Отравленные серебром, обессиленные, они валились на песок и начинали грызть все, что попадалось под зубы, до чего могли дотянуться – корни, ветки, камни, себя…
– Получилось! – как ребенок радовался мой новый (или старый?) знакомый. – Если бы пули были из чистого серебра… Если бы знать об этом раньше! Ну, ничего, лучше поздно, чем никогда. Теперь они за все ответят!
***
– Держитесь за мной и не лезьте на рожон, – бросил мне через плечо байкер.
А я и не собирался лезть ни на какой «рожон»! Особенно, в том подземелье, куда мы спустились. Забиться бы сейчас в какой-нибудь укромный уголок и провести там вечность, рассматривая свой новоприобретенный шикарный бюст. Но видно не судьба…
Пройдя через вереницу темных пустых помещений, мы очутились в просторном зале, похожем на храм или музей. Большие и маленькие, стоящие и сидящие статуэтки белых собак заполняли собой почти все пространство. Вдоль стен тянулись ряды подсвеченных витрин, где под пуленепробиваемым стеклом лежали старинные украшения и ветхие, но все еще красочные папирусы с древними текстами. И на украшениях и на развернутых папирусах повторялся один и тот же мотив – белая собака с большими остроконечными ушами.
На стенах зала я разглядел фрески в древнеегипетском стиле, изображавшие бога с телом человека и головой белой собаки – Белого Анубиса. Все, как положено в Древнем Египте: голова в профиль, тело в анфас. В одной руке – веревочная петля, в другой – золотой шар. Маленькие человечки в белых набедренных повязках несут богу подношения – корзины с чем-то оранжевым и зажаренных на вертеле баранов.
– Мы его нашли. Вот он! – уверенно сказал байкер, указывая на кусок истрепанного ковра, на котором, сжавшись в комочек, лежал щенок грязно-белого цвета. Увидев нас, щенок вскочил и грозно зарычал. Даже при свете тусклых электрических факелов было хорошо заметно, какой он худой – ребра можно пересчитать, на боках и морде – едва зажившие ссадины.
– Кто он? Где он? – спросил я, оглядываясь по сторонам, не в силах поверить, что мы прорывались в логово монстров за блохастым заморышем.