«Шествие» к спасительной кровати и ванне с горячей водой прервал грубый окрик вахтера или какого-то управляющего: «Куда пошли?! С перевертышами нельзя!» Дальше состоялся примерно такой диалог:
– Я доплачу за мальчика. Скажите, сколько.
Это не было проблемой. У маниакально-запасливой Шеф имелись и деньги, и кредитки, спрятанные, рассованные по десяткам тайных кармашков на одежде.
– Какой это мальчик?! – вопил представитель гостиничного бизнеса. – Что вы дурака из меня делаете? Это – перевертыш!
– В смысле, перевертыш? – опять прокололся я, показав незнание обыденных вещей этого странного мира.
– В каком смысле? Вы издеваетесь? Пусть покажет… ПАСПОРТ!
– Да какой может быть паспорт у ребенка? Побойтесь бога!
Тем не менее, паспорт у чуда-юда был.
С невозмутимым лицом мальчишка достал из кармана на замочке пластиковую карточку – белую, с перечеркивающей красной полосой, и протянул ее почему-то мне, а не тому, кто просил показать паспорт. По его взгляду я понял – он хочет, чтобы я прочел.
А написано там было следующее:
Ф. И. О.: Белянский Иннокентий Александрович
Год, число, месяц рождения: 12 006 г., 30 февраля
Биологический вид: перевертыш
И фотография: Иннокентий в синем спортивном костюме.
Знаете, меня добило даже не слово «перевертыш» в официальном документе и не двенадцать тысяч какой-то там год, а число – 30 февраля. Сил моих больше не было уговаривать, чтобы нас пустили в гостиницу, тем более, что «вахтер-управляющий-менеджер входа», яростно тыкал мне под нос сорванную со стены картинку с запрещающим знаком (в красном круге с перечеркивающей полосой – человек с собачьей головой) и возбужденно орал.
После того, как нас выгнали из «Европы», мы с перевертышем Кешей(?) вышли на темную аллею. Я прислонился спиной к дереву, подумал «да пошло оно все…» и…
И тут мальчишка впервые со мной заговорил.
Глава 4. Четверка
– Может, поедем в «Четверку»? – небрежно предложил Кеша. – Знаю, где это.
Самое интересное, что я тоже это знал. Каким-то образом я догадался, что гостиница эконом-класса «Четверка» в моем мире – это общежитие №4 политехнического института. Давненько я не бывал там, где провел студенческие годы. Поэтому…
– А, поехали! – согласился я. – В «Четверку», так в «Четверку»!
Отправились мы в «Четверку» на самом тривиальном троллейбусе. Люди, ехавшие вместе с нами, одевались так же, как в моем мире: джинсы, футболки, кроссовки. На мой корсет и ботильоны нехорошо косились, однако Кеша-Иннокентий раздражал их гораздо больше. Многие ворчали «с перевертышами до троллейбусу низзя…», но я заплатил водителю по двойному тарифу и от нас отстали. Шепотом я спросил у Кеши:
– Как они узнают, что ты – перевертыш?
Мальчик пожал плечами:
– Наверное, так же, как я узнаю, что они – люди, – и добавил. – А ты странная.
– А ты стремный.
От усталости мне больше ничего не хотелось знать. Стал смотреть в окно.
В отличие от места, куда я попал в первый раз, здесь было как-то… темновато. Улицы почти не освещались, фонари горели только над магазинами и на перекрестках. А в «элитном городе» даже ветви деревьев были увиты светящимися гирляндами. О! Знакомый объект. Статуя рабочего, с высоко поднятым над головой факелом. В моем мире тоже такая есть, но в этом… Статуя выглядела мрачно, а может, так показалось из-за особенностей освещения. За полчаса мы добрались до «Четверки».
Так, посмотрим на родные иномирянские края. В общежитии №4 было девять этажей, а в «Четверке» – четырнадцать. Слева от общежития шли корпуса института, справа – общежитие №5, здесь же – заброшенные здания. За общежитием – библиотека, а в этом мире за «Четверкой» – лес. Внутри, вместо вахты – высокий стол регистратора постояльцев. В моем общежитии на первом этаже был еще и неплохой буфет. Ага! Буфет на месте, а дальше, по коридору – камеры хранения, душ и магазинчик, где можно купить мыло, полотенца, постельное белье, спортивные костюмы, комнатные тапки…
Тапки!!!
Купил себе розовые тапки (хотел черные, но размер не подошел), переобулся прямо в холле, сняв ненавистные ботильоны. Счастье-то, какое! Если больше не придется носить каблуки, то, пожалуй, готов смириться с тем, что теперь я – женщина. (Шутка! Не смирюсь никогда!) А мальчишке я купил еще один синий костюм (других не было) взамен старого и грязного.