– Куда пойдем, – спросил я у Кеши, – комнату смотреть или в буфет?
– Все равно, – ответил мальчик.
Но, по его голодным глазам и бледному лицу, я понял, сначала – лучше в буфет. Оставив ботильоны и часть юбок (оказалось, что они отстегивающиеся) в камерах хранения, мы отправились ужинать. В буфете Иннокентий съел: четыре тарелки супа, десять котлет, три больших и толстых омлета, семь отбивных, пять тарелок пшенной каши с подливкой, десять оладий с абрикосовым повидлом, шесть стаканов сметаны-радуги и выпил четыре стакана компота из сухофруктов. И никого – ни девушку-буфетчицу, ни людей, сидевших за соседними столиками, не удивило, как… Как такой маленький мальчик может столько есть?!
– Кеша, а здесь много перевертышей, кроме тебя? – осторожно поинтересовался я.
– Все перевертыши, кроме тебя, – с самым серьезным видом заметил мальчик. – И девчонки в буфете. Она – царевна-лягушка.
– Правда? – я с изумлением уставился на буфетчицу.
Зеленые глаза, зеленый фартук, зеленый маникюр, заколка-кувшинка в зеленных волосах, квакающий голосочек. Все сходится! Тут я посмотрел на мальчишку и понял, что он просто надо мной смеется. Я тоже рассмеялся.
– Перевертыши – те трое, за столиком в углу.
Бросив взгляд туда, куда указал Кеша, я увидел троих немолодых, но крепких мужчин в униформе охранников. Двое мужчин было темноволосыми, один – рыжий. Ни чем, по моему мнению, они не отличались от обычных людей, кроме одного – перед каждым из них лежала такая же гора еды, как и перед Иннокентием, плюс по пять-шесть больших шампуров с шашлыками.
– Хочешь шашлык?
– Шашлык надо заказывать заранее, – квакнула из-за стойки буфетчица, услышав наш разговор.
– Спасибо, я наелся, – ответил мальчик. Он уже не выглядел таким бледным, синяки светлели, ссадины заживали, затягивались буквально на глазах.
После ужина мы пошли за ключами. Такой интересный момент, говорили в этом мире «почти» по-русски, но «коверкали» некоторые слова. Например, смешно произносили числительные – вместо звука «с» и «ч» шел звук «ш». И Кеша тоже так говорил.
– Тыша двешти шетвертый номер, – сказал регистратор и протянул ключ с жестяной биркой.
Наш номер находился на 12 этаже. Лифт не работал, поэтому, сначала мы решили сходить в душ. Идти пешком на двенадцатый этаж, да еще и после душа, когда ты засыпаешь на ходу – это тихий ужас, даже с таким тренированным телом, как у Шеф. На лестничной площадке девятого этажа я не выдержал и сел передохнуть прямо на пол. Закрыл лицо руками. В глаза бил свет от яркой лампочки. Не знаю, сколько так просидел, пока не почувствовал прикосновение теплого языка ко лбу. Я убрал руки и…
Передо мной стоял мой пес! Вернее, щенок, точно такой же, каким Смершик был в детстве – беленький, в меру упитанный, с веселыми смышлеными глазками и остренькими ушками.
– Смерш! – воскликнул я, не понимая, что происходит.
Собака пристально глядела мне в глаза, я моргнул и вот опять… передо мной Кеша в синем спортивном костюме.
– Откуда ты знаешь мое настоящее имя? – настороженно спросил мальчик. – Его никто не знает. Ни оборотни, ни тайные агенты. Даже мой дядя не знал. Меня только папа так называл.
Кеша посмотрел на меня, как взрослый. Нет… тысячи лет надо прожить, чтобы так смотреть.
– ИМЯ может знать только тот, кому я сам сказал. Кто ты?!
А меня вот интересовало – куда девается спортивный костюм, кеды, паспорт и т.п., когда Иннокентий, так сказать, «переворачивается».
– Понятия не имею, – слегка раздраженно ответил Кеша на мой мысленный вопрос.
– Умеешь читать мысли?!
– Ты как с луны свалилась, – вздохнул мальчишка. – Не ожидала такого от блохастого заморыша? Правда?
Оно и правда, память Шеф не много «рассказала» мне о перевертышах.
Давным-давно раса людей и раса перевертышей были союзниками в борьбе с оборотнями. И связь между некоторыми людьми и перевертышами была почти мистической. Времена изменились. Оборотни интегрировались в человеческое общество на правах особой касты, а перевертыши – стали изгоями. Не подумайте, что я черствый человек, но нельзя же принимать близко к сердцу все иномирянские «разборки»! Размышлять над этим я не стал.
– Хочешь – верь, хочешь – не верь, – устало ответил я. – Но я из параллельного мира. Смерш – моя собака. И мне показалось, что сейчас я смотрю на своего пса.
– Верю, – хитро прищурившись, сказал Кеша. – Уж больно ты чудная! Красивая, но ведешь себя, как переодетый парень. Лёхе не дала себя поцеловать, – мальчишка заулыбался. – И на каблуках ходить не умеешь. Совсем. Когда мы шли в «Европу», я думал, что ты вот-вот грохнешься. Чуть со смеху не помер! И числа смешно произносишь. Никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил – ни здесь, ни в столице!