– Представить себе не могу, что эти кошмарные твари во что-то верят, кому-то молятся, – вспомнил ползущую по мне отрубленную когтистую руку, и меня передернуло от отвращения.
– Ха! Они молятся и просят, чтобы древний бог избрал их своим новым народом и помог натравить перевертышей на людей.
– Натравить?
– Слышал про новый антипенсионный закон для перевертышей? А налоговый кодекс, как перекроили! А ювеналку! А трудовое законодательство?! Целый биологический вид опустили ниже плинтуса!
– Погоди, – перебил я агентессу, так как не совсем понимал, о чем она говорит. Не разбираюсь я в экономике, да и в политике тоже, мало что смыслю, если честно. – Объясни толком про Кешу. Он все-таки… Бог?! Или не бог?
– Я думаю, что да - бог, - легко и просто призналась Шеф, и продолжила на своей волне: – …целый биологический вид опустили ниже плинтуса, при этом позволив им охранять банки, госучреждения, школы и границу. Куда смотрит правительство?! Когда случится бунт – всем мало не покажется: и тем, кто ездит в электрокаретах по столице, и тем, кто ездит в метро и троллейбусах. Хорошо, что наша организация уже лет триста, как никому не подчиняется. Все умрут, а мы останемся. Ха-ха-ха!
– Одинокий, беззащитный бог в синем спортивном костюме? – опять перебил я собеседницу. – В кедах и с паспортом? Ты шутишь?
– Отнюдь. Ученые в Центре считают Иннокентия Белянского как бы демоверсией Белого Анубиса. Неполным, незавершенным, без доступа к своей божественной силе… хм… – агентесса задумалась так, что у меня заболела голова. – А что, если мальчик и статуэтка как-то связаны? Что, если они части одного…
Договорить она не успела. Кеша подскочил на кровати, будто и не спал:
– Они – идут!
– Кто идет? – не сразу сообразил я.
«Оборотни, идиот!» – любезно подсказала Шеф.
«Что делать? – в панике подумал я. – Нас убьют!»
«Только тебя, то есть меня. Мальчишка им нужен живой, – поправила меня агентесса и, мгновенно проанализировав ситуацию, дала ценный совет. – Одна из моих юбок – «трансформер» веревочной лестницы. Коротковата, но перевертыш сможет спуститься и по такой. Отправь его вниз, пусть бежит в лес, а сам – заряди пистолет! Убьешь одного, а там видно будет».
Чем зарядить, я не спрашивал. Догадался сам – достал из корсета пулю Алексея.
Еле заставил Кешу уйти. Он хотел остаться со мной, говорил, что перевертыши людей не бросают, тем более тех, с кем могут делиться мыслями.
Я отдал мальчику фигурку Белого Анубиса, посоветовав зарыть его где-нибудь, спрятать так, чтобы никто не нашел. Сознание Шеф взорвалось нецензурной бранью в мой адрес, но мне было все равно. И нечего обзывать меня тупицей и идиотом!
И цитировать Лаврова тоже не нужно!
Лёха, Лёха, что ты в ней нашел? Стервозная бабенка!
***
Оборотни совершили ошибку. Им бы выбить двери – по-простому, и ворваться в комнату, но, видимо, они сильно испортили свои инстинкты общением с людьми. Тихо клацнул замок, дверь приоткрылась – в образовавшуюся щелку заглянул большой желтый глаз с кроваво-красными пятнами вокруг двух или трех косых зениц. Я выстрелил в этот глаз, хотя Шеф и кричала, что стрелять надо в сердце. Последнее, что помню об этом мире, как прыгаю с балкона 12 этажа и лечу вниз. Страха нет, ведь на поясе моих юбок спрятан сверхтонкий и сверхпрочный страховочный трос, а на ногах надеты розовые тапки.
Я – бесстрашный агент в розовых тапках! Уххх!
Уже рассвело, и я вижу, как в сторону леса убегают четыре собаки – две черных, одна рыжая и белый щенок, а на траве истекает кровью «порванный» оборотень.
«Этот малолетний интриган развел тебя, как последнего лоха! – верещит Шеф. – Привел туда, где его ждали перевертыши! А ты еще и лишил нас последнего козыря в борьбе с оборотнями, отдав ему артефакт!»
Развел? Ну и ладно! Лишил козырей? В чем? В борьбе с оборотнями или в борьбе за власть? Не важно. Теперь это твои проблемы, агентесса, потому что я уже слышу тихий, отстраненный голос, который говорит мне:
– Раз...
Привет агенту Алексу! Надеюсь, что он выжил. Выжил и отправился искать серебряные пули, а не Белого Анубиса!
– Два…
Жаль, я никогда не узнаю, чем все у вас закончилось, но Кеша – в порядке и свободен, а это самое главное.
– Три…
***
Очнулся я в комнатушке с аварийным освещением. Огляделся по сторонам – четыре запертые изнутри двери и заваренные люки в полу и на потолке. Снизу доносился шум морского прибоя, сверху – приглушенный стук железных колес, а под одной из дверей скулила моя собака. С трудом отодвинув проржавевшую щеколду, я выглянул наружу из трансформаторной будки №3002 – родной пустырь, родная многоэтажка вдалеке. Попробовал захлопнуть дверь – ничего не получилось. Подпер ее каким-то камнем, и мы со Смершем пошли домой. Он молчал, и я молчал.