- А если не получится?
- Тогда забудь, что меня знал и с концами.
- Ара! Это нечестно!
- Поверь, малой, был бы другой выход я б его нашёл.
- Я хочу с тобой.
- Убьют.
- А мне плевать! - закричал он и встал передо мной загораживая проход. - Лучше умереть, чем опять одному! Что я буду делать без тебя? Не оставляй меня!
Эти слова зазвенели в ушах грохотом судейского молотка. «Приговор вынесен и обжалованию не подлежит». Руки то ли по привычке, то ли от воспоминаний заходили ходуном. Я присел перед пацаном и крепко его к себе прижал.
- Ты подожди меня, Ширим, - зашептал я ему на ухо, - пожалуйста, просто подожди.
Малой ревел.
- Я вернусь.
Пацан зашмыгал носом.
- Страшилку ту помнишь? Легенду про юношу и всю ту лабуду?
- Угу.
- Ну так вот, малой, знай. Я уверен, что если на тебе эта цепь не заблестит, то уже ни на ком. Понял мою мысль?
- Врешь ты все, - всхлипнул он.
- Честное слово, пацан, - отодвинул я его от себя и посмотрел на заплаканное лицо. - Я не собираюсь помирать. И как только смогу, сразу же вернусь за тобой.
Ширим заныл и, снова обняв меня, закивал:
- Ты главное возвращайся, Ара. Я буду хорошо себя вести! Так хорошо, что цепь опять заблестит!
- Вот это правильный подход, - выпрямился я и потрепал его по темному загривку. - Ничего не бойся, пацан. Главное...
- Береги свободу, - договорил он за меня, тоскливо провожая меня глазами.
- Точно.
Уходил я потерянным и испуганным. Давно не ощущал такого. Будто я ему палец отрезал и пообещал пришить, да так что и рубца не останется.
Но как бы хреново ни было с делами не стал долго тянуть. Прикупил шмоток, которых не жалко, спрятал воробья, остатки роскоши и неторопливой походкой направился к воротам пристанища Регем. За серой дымкой тумана заметил двух девок, стоящих по обе стороны от входа. На боку ножны, а в ножнах точно не шпага для фехтования. Медленно подошел к ним впритык, но они не обратили на меня совершенно никакого внимания.
- Мое имя Ара. Хочу поговорить с вашей Регем.
Ноль эмоций. Они то ли оглохли, то ли ослепли, ни одного движения в мою сторону. Тогда я толкнул ворота, и те открылись.
- Вот те раз, - такое гостеприимство меня до жути насторожило, и я очень аккуратно вошел во двор. - Нихрена себе, - внутри как во дворе Майсура. Места валом, фонтаны, хмурные серые сады и целая аллея из охранников женского пола, одетых как из одного магазина. Все в изумрудной форме, смахивающую на гусарскую; вот тебе и доломан вот и чикчиры, даже пояс и тот похож на кушак. Только вот у каждой в ножнах меч, а совсем не сабля. Эти будут колоть, а не рубить. За поясом еще по два кинжала. Да и на щиколотках притаилось по ножу.
Осторожно направился вдоль этой аллейки, а они хоть бы одна двинулась. Прошел так до самых входных дверей и тут увидел двух мужиков. Надо же, а я уж начал думать, что здесь процветающая мизандрия. Вот эти двое с очевидными признаками жизни перекрыли мне вход, скрестив копья.
- Ладно, ладно, - тут же поднял я руки.
Они обшманали меня всего. Но я пустой пришел. За дурака они меня что ли держат. Терпеливо дождался окончания этой процедуры. На меня надели дибусы и двери передо мной, наконец-то, открылись. Я ступил на порог дома той, которую явно стоит опасаться больше остальных, но страха не было. Было лишь непреодолимое желание сделать все как можно быстрее. Я должен успеть. В этот раз я должен успеть, несмотря ни на что.
Вели меня по длинному коридору, застеленному бордовым ковром, протяженностью метров двести не меньше. Снова двери и снова два мужика с копьями. Один из них проверил дибусы, на десятый раз обшманал меня, а второй прошептал какую-то непонятную хрень, и я застыл. Ноги и руки одеревенели и перестали двигаться, а эти двое подхватили меня под локти и понесли.
Как только двери открылись я понял, что оказался в святилище этой кошатницы, потому как все здесь указывало на это. Комната, благоухающая мятой и ментолом. Очень тепло, повсюду мягкие пуфы и подушки, разложенные прямо на полу, огромная люстра на потолке, светящая мягким желтым светом, и множество девушек, тела которых прикрыты лишь шелковыми тонкими ночнушками, а посреди всего этого декаданса на небольшом возвышении я увидел женщину с истинно кошачьим взглядом и хищной змеиной натурой. Такая проглотит и не подавится.