Ирина весь день готовилась к встрече с Ружей. Запасалась хирургическими инструментами, лекарствами. И много думала. Что за человек эта Ружа, для какой цели ей понадобился хирург. Мысли о возможном предательстве ей даже не приходили в голову.
Перед входом в подвал ее поджидала Ружа. Ирина привычно спросила, где находится больной. Цыганка ответила не сразу, по всему было видно, в чем-то сомневается. Потом, схватив Трубникову за руку, Ружа прошептала в самое лицо Ирины:
— Я должна предупредить, что вы многим рискуете: узнают немцы — расстреляют, сболтнете — я зарежу. Решайте!
Профессиональное чувство врача уже овладело Ириной. Она строго сказала:
— Мы теряем время!
Тут-то, наконец, Ружа решилась:
— Пошли.
Она открыла знакомую Ирине потайную дверь. Ирина очутилась в темном подземелье. Пахло прелью, застоялой сыростью.
Ружа осветила фонариком выложенные кирпичом стены, взяла врача под руку, и они пошли по горизонтальной штольне. Временами то справа, то слева попадались прорубленные в стене карманы — отсеки — величиной с небольшую комнату.
«Вот где хранил грек контрабандные товары, — подумала Ирина. — Это и есть тот самый тоннель, о котором говорила мама».
Они шли несколько минут. Впереди показался завал из обрушившихся камней. Не доходя до него, Ружа скомандовала:
— Сюда!
Они свернули в ближайший отсек. Пол его был устлан ковром, в углу мерцала семилинейная керосиновая лампа, на фанерных ящиках, сложенных один на другой, стояли кастрюли, стаканы, примус, ведро.
— Сергей Владимирович, — проговорила Ружа, — к вам можно? Я привела доктора, о котором вам говорила.
Из темноты послышалось покашливание, затем глухой голос:
— Пожалуйста. За неудобства прошу извинить.
Постепенно глаза Ирины притерпелись, и она рассмотрела на полу мужчину. Он лежал на двух или на трех матрацах, прикрытый солдатским одеялом. Рядом с ним на ящике лежали колбаса, хлеб. У изголовья стоял ящик, от которого тянулись провода куда-то в темноту.
Ирина сняла пальто, подошла к больному:
— Вы можете подняться?
— Не могу, доктор, проклятый позвоночник… — болезненно закряхтел он.
Присев на корточки, Ирина прибавила в лампе огня, Ружа направила в сторону больного фонарик. Первое, что увидела Ирина, это бледное лицо и широко открытые глаза. Больному было лет двадцать пять — двадцать семь. На нем был вязаный шерстяной свитер, рядом лежало выглаженное, аккуратно свернутое военное обмундирование, на петлицах гимнастерки виднелись три кубика.
Ирина осторожно откинула одеяло, проворно размотала клубок ржавых от крови бинтов. Внос ударил тяжелый, тлетворный запах. Правая нога была ампутирована выше колена.
Ирина принялась обрабатывать рану. Больной лишь скрипел зубами.
— Кто оперировал? — спросила Ирина.
— Ружа, — ответил он.
Цыганка пояснила:
— Мы вместе с Сергеем Владимировичем… кухонным ножом.
Ирина была поражена. Если бы ей кто-нибудь рассказал об этом в институте — не поверила бы ни за что!
— Давайте посмотрим позвоночник, Сергей Владимирович. Ружа, помогите, пожалуйста.
Вдвоем они перевернули его на живот. Врачу нетрудно было определить, что у Сергея Владимировича травмирован позвоночник. Как он ни крепился, а вскрикнул, когда Ирина ощупывала спину. «И он еще жив! — невольно подумала она. — Нет, такого и железо не выдержит».
Видимо, угадав ее мысли, Ружа сказала:
— Лекарства трудно доставать. В аптеках почти ничего не найдешь.
— Я выдам нужные лекарства, но больного необходимо отправить в госпиталь… хотя бы в нашу железнодорожную больницу, там работают хорошо мне знакомые врачи.
— Безусловно, так было бы лучше, — согласилась Ружа, — а вдруг дознаются, кто он?
— Риск, конечно, немалый… Немцы время от времени проверяют, кого мы лечим… Но здесь, в такой обстановке, больному трудно…
Губы старшего лейтенанта тронула улыбка:
— Доктор, мне нужно еще немного продержаться, чтобы закончить то, что мы с Ружей делаем… А пока лечите…
— Я сделаю все, что в моих силах.
Ирина не сказала «вылечу», этого, пожалуй, ни один врач не пообещал бы старшему лейтенанту. Сейчас она прикидывала, как лучше организовать его лечение. Между тем Сергей Владимирович посмотрел на светящийся циферблат наручных часов, забеспокоился:
— Мы упускаем срок, нам пора, пора! Ружа, проводи доктора!