Марио сделал всего лишь шаг к черепу, и его пронзил бесконечный ужас.
Порыв ветра ударил в липкое лицо, в ушах появился чудовищный шум.
— А-а-а-а-а-а-а!.. — вскрикнул Марио и упал на колени, наклонив голову к самому полу и зажимая уши руками.
Несколько секунд он лежал так, согнувшись и покачиваясь из стороны в сторону, затем резко распрямился, попытался встать, но оступился и отлетел к двери, ударившись об нее затылком. На ощупь он нашел ручку, открыл дверь и вывалился из купе. Коридор был пуст, но Марио не видел этого. Он шел, зажмурив глаза, зажимая уши руками и время от времени непроизвольно дергая головой из стороны в сторону. Раскачивающийся вагон кидал его от одной стены к другой.
Добравшись до тамбура, Джулиани вытянул вперед руки, нащупал дверь вагона, открыл ее, сделал шаг вперед… Его нога провалилась в пустоту. Упав на гравий, Марио скрючило от ужаса, все еще имеющего над ним власть.
Кто-то подхватил его под руки и поволок в противоположную от уходившего в тоннель поезда сторону. Власть страха постепенно слабела. Марио пытался отталкиваться ногами, чтобы немного помочь тащившему его, но у него это плохо получалось.
Когда Джулиани приоткрыл глаза и отнял от ушей руки, все еще не понимая происходящего, он находился в тридцати метрах от входа в тоннель. Белый туман выходил из него и, удаляясь с каждым метром, становился все более редким и быстро сходил на нет.
Марио встряхнул головой. Рядом с ним стоял проводник в изрядно потрепанной, липкой и грязной форме. Поезд уходил все дальше, постепенно исчезая в странном тумане. Через несколько секунд он совсем скрылся из виду, и только стук колес, все удаляясь, напоминал о его существовании. Вскоре стих и он.
1997 год
Мало кто может себе представить, что такое степь в конце июля — под палящим солнцем и при отсутствии ветра. Если, конечно, сам там не был. И уж еще меньше найдется людей, знающих, каких усилий стоит копать в этой степи яму шириной в два и длиной в три метра. Первые несколько минут, когда работа только начинается, все кажется не таким уж страшным. Да. Земля сухая, пылистая. Да. Корни многолетних степных трав сплелись и высохли так, что похожи на электрические провода. «Ну и что же? — скажет кто-нибудь.
— Хорошо отточенная лопата и крепкие молодые руки могут многое сделать.
Многое перебороть». И солнце не так страшно, когда на голове широкополая панама, а во фляге вода.
Именно этими размышлениями успокаивал себя Вовка, делая очередной капок.
Уже полчаса как лопата стала натыкаться на камни. Глубины Вовка достиг небольшой, сантиметров в восемьдесят. А дальше… Поначалу, незаметно для самого себя, он постепенно отходил в сторону в пределах очерченных контуров намеченного шурфа и, дорывшись все до тех же камней, делал еще один шаг в сторону.
— Эй! Сачок! Ты что делаешь?! — спросил отец. — Я тебе где сказал рыть?
— В восточном углу, — буркнул Вовка.
— А ты сейчас где?
— В северном, — выдохнул подходивший к яме Стас и продолжил: — У парня налицо полная дезориентация на местности. Вероятно, как следствие теплового удара.
— Сам ты перегрелся! — крикнул Вовка и швырнул лопату на дно ямы.
Лопата ловко подскочила и отлетела в сторону Стаса. Тот рефлекторно чуть дернулся в сторону и выставил перед собой левую руку.
— Ого, — сказал Стас. — Однако, нервы.
Он снял очки, протер их концом клетчатого платка, повязанного на голове на манер бедуина, и снова нацепил на уши, которые Вовка называл лопухами.
Вовка посмотрел сначала на отца, профессора археологии, потом на Стаса, аспиранта кафедры истории МГУ, взглядом, обещавшим скорую месть. Отец и Стас не обратили на его гнев никакого внимания. В конце концов, Вовка сам напросился в экспедицию.
С нового года он уговаривал отца, и тот не сразу, но все же согласился взять сына на раскопки при условии, что Вовка будет покорно выполнять любую порученную ему работу. Жизнь археолога только в фильмах про «Индиану Джонса» полна приключений, сказочных сокровищ и неожиданных открытий.
Реально же она наполнена пылью. Либо библиотек и хранилищ, где, собственно, и проходит большая часть жизни настоящего исследователя умерших цивилизаций, либо раскопок. Именно второе сейчас и происходило.
— Виктор Иванович, — многозначительно начал Стас после небольшой паузы, — сдается мне, что ваша теория о месте захоронения гуннов зашла в тупик.
— Вы заблуждаетесь, Станислав Валерьевич, — невозмутимо ответил профессор, — это не моя теория, а ваша.
— Но позвольте…
— Я не буду больше копать, — объявил Вовка, медленно и четко выговаривая каждое слово.
— Вальдемар, — укоризненно сказал Стас, — как ты разговариваешь с отцом?
Вовка еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Он задержал дыхание и отвернулся в сторону, чтобы не выдать себя. Всякий раз, когда Стас называл его Вальдемаром, Вовка с трудом сдерживался от смеха.
— А ведь я вас предупреждал, Виктор Иванович, — продолжил Стас, повернувшись к начальнику экспедиции. — Ваша теория весьма-а-а сомнительная.
Корнеев старший окинул окрестности взглядом, задумался на пару секунд и, хитро прищурившись, сказал, явно издеваясь:
— Станислав Валерьевич, будьте так любезны, передайте, пожалуйста, мне карту.
Стас на всякий случай насторожился, нагнулся и поднял с земли армейский планшет. Для удобства археологи спрыгнули в яму и разложили карту на траве.
Вовка стоял чуть в стороне, опершись на черенок лопаты.
Как только Стас взял планшет, в его голове мелькнула страшная догадка.
Неужели вчера они с Игорем ошиблись при нанесении координат? Если так, то исполнением любого желания тут не отделаешься. Не тот Вовка человек, чтобы запросто простить такую промашку.
— Ну и куда же ты смотрел, четырехглазый? — спросил начальник экспедиции у своего помощника.
Стас чувствовал себя гадко. Ни фи-га се-бе ошибочка! Триста двадцать четыре метра между точками. Но самое страшное, что нужно что-то сказать. Если не в свое оправдание, то хотя бы ради приличия. Пятнадцатилетний парень с утра копал эту яму и, как выяснилось, не там, где нужно.
— Зато я нюхаю и слышу хорошо, — выдавил из себя Стас.
— А что случилось? — спросил изможденный Вовка. Он разглядывал на дне ямы причудливого цвета камень и поэтому не уловил смысл разговора.
— Не там копали, — сообщил отец «радостную» новость. — А ты, лопоухий…
Снимай стеклышки, бить будем.
Глядя в Вовкины глаза и на то, как его руки скользнули вниз по черенку лопаты, Стас подумал, что Вовка воспринял эту идею буквально и она ему понравилась.
— Вовка, за мной одно желание, — торопливо сказал Стас, подняв к плечу указательный палец левой руки. — И потом, я ни при чем, это все Игорек…
Я ему только помогал…
— От имени археологии объявляю вам благодарность, — торжественным тоном провозгласил начальник экспедиции, возложив руку на плечо сына. — И премирую выходным… в двадцать четыре часа. Даже в двадцать пять. Так что до четырех часов завтрашнего дня ты отдыхаешь.
Вот это был удар. Вовка чуть не заплакал от такой ошибки. Столько копать — и все напрасно. И зачем он напросился в экспедицию? За три недели, проведенные в степи, Вовка только и делал, что копал землю. Археологи не нашли ничего, даже самого захудалого черепка глиняного сосуда. А он так надеялся!..
Так мечтал, что по приезде домой будет рассказывать ребятам во дворе истории о несметных сокровищах, которые он вместе с Игорем, Стасом и отцом отыскал в бескрайних южных степях.
— Кстати, что-то Игоря долго нет, — сказал Виктор, чтобы разрядить атмосферу.