Шум моря, поначалу тихий, нарастает. Слышно, как волны бьются о скалы. Поднимается ветер. Когда в рокоте моря начинает слышаться что-то зловещее, все резко смолкает. Гостиная. Милли, Стрейф, Синтия и Декко играют в бридж.
Стрейф. Это же пики, Синтия.
Синтия. Что?
Стрейф. Ты пошла с пик, дорогая. У нас козыри бубны. Синтия. О господи, я не нарочно.
Декко громко смеется.
Декко. Мы не в претензии, да, Милли?
Милли. Синтия просто устала.
Синтия. Нет-нет, вовсе нет. Сыграем еще…
Стрейф. По-моему, нам пора кончать.
Декко (снова смеется). Про меня тоже не скажешь, что я свеж как огурчик.
Синтия. Мне очень жаль…
Стрейф. Не беда, дорогая, все в порядке. Выпьем на сон грядущий? Не возражаете? Синтия? Милли?
Синтия. Нет, спасибо, я не хочу.
Милли. Я бы не отказалась от шартреза. Если можно, Стрейф.
Стрейф (зовет). Артур!
Синтия. Я совсем засыпаю. Пойду лягу.
Артур. Слушаю, сэр?
Стрейф. Виски с содовой для моей персоны. Один желтый шартрез для миссис Милсон. Куантро для мистера Дикина. Так, Декко?
Декко. Совершенно верно.
Артур. Сию минуту, сэр.
Милли. Ты так и не заснула на пароходе, дорогая?
Синтия. Увы, нет. Милли. А я сразу проваливаюсь в сон. Наверное, морской воздух на меня так действует.
Стрейф. Иди отдыхать, старушка.
Синтия. Пойду, пожалуй. Спокойной ночи.
Стрейф. Спокойной ночи, старушка.
Милли. Спокойной ночи, дорогая.
Декко. Подъем в девять, Синтия. (Смеется.)
Гул голосов в гостиной стихает по мере того, как Милли продолжает рассказ.
Милли (от автора). Кроме нас в вечерней гостиной, как ее называют Молсиды, сидела французская семья: муж, жена и две девочки; одна молодая пара, судя по всему молодожены, они явно проводили здесь медовый месяц, и Апричарды, наши соседи по столику в столовой, пожилые супруги из Гилфорда, на вид очень милые. Здесь же было еще несколько человек – приятные американцы и какой-то одинокий мужчина. Разумеется, в столовой мы видели и других отдыхающих, в июне Гленкорн-Лодж всегда полон. Мы сидели у большого окна в гостиной и смотрели на парк, где в сгущающихся сумерках скользили темные силуэты: кто-то спускался по тропинке к морю. Мы молчали, никто не промолвил ни слова по поводу усталого вида Синтии. Такое у нас неписаное правило – никогда не обсуждать друг друга. Мы – четыре игрока в бридж, и только. Наши дружеские отношения, поездки на отдых – все это продолжение нашей игры. Мы делим на четверых все: расходы на бензин, кофе и спиртное; мы даже делаем взносы за пользование машиной Стрейфа, поскольку ездим отдыхать всегда на его машине. На сей раз у него был «роувер». Стрейф, честно говоря, немного грузноват, у него рыжеватые усы и такие же волосы, в них почти не заметна седина. Он давно вышел в отставку, думаю, отчасти из-за меня, не хотел, чтобы его снова отправили за границу. Теперь он служит в министерстве обороны. Я еще не утратила привлекательности, хотя и не столь яркая женщина, как миссис Молсид; мы с ней вообще совсем разного типа. Я ни за что не позволила бы себе располнеть, если бы Стрейф не твердил, что терпеть не может худышек, похожих на мешок с костями. Я слежу за волосами и, в отличие от миссис Молсид, регулярно их крашу, иначе у них становится омерзительно пегий вид.
Мой муж Ральф умер молодым от пищевого отравления. Он предсказывал, что и в зрелом возрасте я сохраню привлекательность. В известной мере его слова оправдались. Мы с Ральфом не спешили обзаводиться детьми, я осталась бездетной. Потом встретила Стрейфа и уже не вышла замуж. Стрейф, разумеется, женат на Синтии. Я бы сказала, не боясь покривить душой или показаться злой, что Синтия на редкость невзрачная пигалица. Это не значит, что мы с Синтией не ладим или сводим счеты, – напротив, у нас прекрасные отношения. Не ладят Стрейф и Синтия, и я часто думаю, что все мы были бы гораздо счастливее, если бы Синтия вышла замуж за кого-нибудь другого, хотя бы за Декко, если допустить невозможное.