По показаниям свидетелей, — продолжил Игорь, — «и прежде тово... на нем была же та болезнь по месяцам беспрестанно». Сильный припадок случился с Дмитрием примерно за месяц до его кончины. «Перед великим днем», рассказывала Василиса Волохова, царевич в припадке «объел руки Ондрееве дочке Нагова, едва у него... отняли». Об этом же случае говорил и Андрей Нагой: Дмитрий «ныне в великое говение у дочери его руки переел», а прежде «руки едал» и у него, и у жильцов, и у постельниц: царевича «как станут держать, и он в те поры ест в нецывенье, за что попадетца». Это подтверждала впоследствии и вдова Битяговского: «многажды бывало, что ево станет бити тот недуг, и станут его держати Ондрей Нагой, и кормилица, и боярони, и он... им руки кусал или за что ухватит зубом, то отъест».
— Последний приступ эпилепсии у царевича длился несколько дней, — рассказывал дальше Игорь, — Он начался во вторник, на третий день царевичу «маленко стало полехче», и мать взяла его к обедне, потом отпустила на двор погулять. В субботу Дмитрий во второй раз вышел на прогулку, и тут у него внезапно возобновился приступ.
Только царица села обедать, — продолжал Игорь, — как вбежал, запыхавшись, в зал Петрушка Колобов и прокричал: «Тешился деи царевич с нами на дворе в тычку ножом, и пришла деи на него немочь падучая... да в ту пору, как ево било, покололся ножом сам и оттого и умер».
В ужасе царица сбежала вниз и увидела бездыханное тело сына. В отчаянье она принялась бить поленом мамку Волохову, обвиняя в убийстве царевича ее сына Осипа Волохова.
По царицыному приказу ударили в колокол. Возбужденные горожане сбежались на площадь перед дворцом. Прискакали сначала со своего подворья, где они обедали, братья Михаил и Григорий Нагие, причем, по показаниям очевидцев, изрядно пьяные, а затем главный дьяк Углича — Михаил Битяговский. Быстро поняв, в чем дело, он подъехал к колокольне и потребовал, чтобы больше не звонили, не возбуждали народ. Но было уже поздно. Разъяренная толпа растерзала его племянника Никиту Качалова, вступившегося было за сына Волоховой.
Вполне понятно поведение Качалова: он незадолго до этого события женился на дочке Волоховой. В страхе Осип Волохов убежал и спрятался на подворье Битяговского.
Битяговский еще по старой привычке попытался командовать, утихомиривая толпу, а затем начал уговаривать Нагого, «чтобы он, Михайла, унял шум».
Это окончательно привело в ярость царицу и ее братьев, видевших в Битяговском заклятого врага. Ведь с момента приезда дьяка в Углич царица потеряла право распоряжаться доходами удельного княжества. Выплачиваемые дьяком деньги на содержание двора казались ей чересчур незначительными. Споры между семьей царевича и дьяком были постоянными. Еще в это утро пятнадцатого мая Михаил Нагой от имени царицы крупно поскандалил с дьяком, отказавшись дать своих людей в распоряжение Годунова.
Избитая царицей и Андреем Нагим в кровь и брошенная на площади Василиса Волохова видела, как царица указала на Битяговских и крикнула: «Душегубцы царевича!» Толпа дворни и посадских под руководством Михаила Нагого бросилась на дьяка. Его в тот момент отбили родственники и холопы. Спасаясь, дьяк со своими сторонниками заперся в дьячей избе. Это окончательно погубило их.
Не встретив сопротивления, люди Нагого высекли секирами дверь, вломились в избу и расправились со всеми, кто там укрывался. Затем они кинулись грабить подворье Битяговских, схватили жену дьяка с младшими детьми и случайно обнаруженного там же Осипа Волохова и приволокли их ко дворцу. Расправу над ними приостановил приезд церковных служителей, услышавших набат. Израненный Осип Волохов скрылся в церкви. Его мать в отчаянье заклинала царицу пощадить сына. Но напрасно — стоило церковным старцам покинуть церковь, как Мария Нагая отдала его на растерзание толпе. Всего в результате самосуда погибло пятнадцать человек. Их трупы были брошены в ров у крепостной стены...
— Ну а все-таки кто же ударил в колокол? — насмешливо перебил защитника обвинитель.