Игорь бросил на соперника уничтожающий взгляд, вспыхнул было, но потом сдержался и с достоинством спросил:
— Можно продолжать?
— Конечно, конечно! — ответил Максим Иванович, погрозив нарушителю пальцем.
— В Москву к царю и в Ярославль, где в ссылке находился Афанасий Нагой, помчались конные гонцы. На следующий день Афанасий Нагой попытался поднять восстание, но приставы, бдительно следившие за ним, не дали ему возможности возбудить народ. Из Москвы для успокоения угличан был немедленно послан вооруженный отряд во главе с приставом Темиром Залецким, прибывшим на место вечером восемнадцатого мая.
А следом уже ехала следственная комиссия во главе с Шуйским.
Предвосхищая вопросы обвинителя о подробностях следствия, — сказал Игорь, выразительно поглядев на Андрея, — хочу привести факт, красноречиво свидетельствующий о том, что Нагие уничтожили безвинных людей.
Глубокой ночью, последовавшей после убийства, Нагие собрались на совет. Решено было создать ложные улики, чтобы направить следствие по нужному им пути. Михаил Нагой велел приказчику Ракову «позаимствовать» у посадских людей несколько ножей. Григорий Нагой «пожертвовал» свой страшный нагайский нож. На подворье у Битяговских нашли железную палицу. Все это оружие было обильно полито кровью зарезанной курицы и брошено на трупы, лежавшие во рву.
— Явно переборщили! — не удержался от восклицания Борис. — Ведь ранка на шее царевича, по свидетельству современников, была очень незначительной!
— Я думаю, что все это было сделано с другой целью! — многозначительно произнес Андрей.
— Интересно, с какой? — живо повернулся к нему Максим Иванович. — Скажи!
— Нет уж, спасибо! — ответил Андрей, не забывший обиды. — Вот придет мой черед, тогда держитесь!
— Возможно, подлог и не раскрылся бы, если бы не предательство Русина Ракова, — продолжал Игорь. — Он сумел пробраться мимо застав, расставленных по дорогам Нагими, и сделал свой донос Шуйскому, еще когда комиссия не достигла Углича. Вполне естественно, что комиссия, заподозрив неладное, первым делом устроила допрос Михаилу Нагому, как инициатору убийства ни в чем не повинных людей и создания подложных улик. Ему задали четыре вопроса: как приключилась смерть царевича, какая у него была болезнь, зачем он, Нагой, велел убить известных людей и положить на них оружие и, наконец, зачем приводил приказчика Ракова к крестному целованию?
Чтобы оправдаться, Михаил Нагой назвал убитых им людей убийцами, — продолжил Игорь, — а по остальным вопросам отрицал все начисто. Но такая тактика не помогла. Опытные следователи без особого труда нашли непосредственных очевидцев случившегося с царевичем. Это были в первую очередь мамка, кормилица, постельница и мальчики, игравшие с царевичем в тычку. Придавая исключительное значение показаниям мальчиков, Шуйский спросил их: «Хто в те поры за царевичем были?» Будучи старшим, отвечал Петр Колобов: «Были за царевичем в те поры только они четыре человеки, да кормилица, да постельница». Тогда Шуйский переспросил, не были ли за царевичем в те поры Осип Волохов и Данило Битяговский, и получил отрицательный ответ. Мальчики не могли ошибиться, ведь они отлично знали вышеназванных людей. Позднее комиссия нашла еще одного очевидца — приближенного царицы стряпчего Юдина. Во время обеда он стоял в верхних покоях у поставца с посудой и от нечего делать смотрел в окно. Несчастье произошло у него на глазах.
— Ну, это еще надо проверить, — протянул Андрей. — Сомневаюсь, чтобы оттуда было хорошо видно.
— Я проверял, — неожиданно вмешался Борис. — От окна и до столбика, то есть места, где, по преданию, погиб царевич, не будет и сорока метров.
— Типичная ошибка дилетанта, — возразил Андрей. — Ведь царица обедала в своих покоях, а ты мерил от дворца царевича.
Игорь нахмурился.
— Остальные свидетельства носили лишь косвенный характер, — продолжал он. — Кто-то от кого-то чего-то слышал. Поэтому подьячие, уже найдя истину и потеряв интерес к дальнейшему следствию, записывали показания по известному стереотипу, так сказать, только для количества. Это впоследствии, кстати, и заставило некоторых историков заподозрить Шуйского и Годунова в фальсификации дела. Таким образом, защита считает доказанным, что царевич покололся сам и что Борис Годунов не виновен. Я кончил!
Он победоносно взглянул на Андрея и сел. Максим Иванович благосклонно кивнул ему головой и спросил:
— Есть ли вопросы к защите?
Однако убедительные доводы, приведенные Игорем, казалось, нисколько не поколебали Андрея. Подергав себя за левый усик, Андрей невозмутимо повторил вопрос: