Я отшатнулась, и даже упала. А в дверь уже постучали. Не позвонили, а именно постучали. Тихий вроде бы стук показался мне громом.
Но это был стук как бы вежливый. Тук-тук-тук. Три раза. Всего три раза, а я пыталась отползти от дверей в коридор, и никак не находила силы подняться. Ужас побеждал тело.
–Вы меня слышите? – оператор заволновался. – Алло? Алло? Что у вас происходит?
Телефон был слишком близко к дверям, и, честно говоря, едва бы он мог мне помочь. А между тем терпение у гостя закончилось, и он рванул на себя дверь.
Она не поддалась, но заходила ходуном. Я заорала и, спотыкаясь, рванула в комнату. Металась, не зная за что схватиться и что делать. Под руки и под ноги попадались какие-то краски, салфетки, кисточки, карандаши – всё то, что не имело никакого смысла.
Дверь снова рванули и я закрыла голову руками. Я не сразу даже сообразила что давно плачу.
Надо было что-то делать. Надо было как-то спастись! Выиграть время, ведь полиция уже ехала, чтобы спасти меня!
Я закрыла дверь в комнату с новым рывком входной двери. Дверь старая. Сколько она выдержит удары…кого?
Да какая разница кого!
Единственное место, где ещё можно было спрятаться – кровать. Я залезла под неё, наплевав на пыль и грязь. Мне надо просто выиграть время. Сейчас приедут. Сейчас! Зря я всё-таки не подняла свой телефон, сейчас хотя бы слушала голос оператора, может быт стало бы спокойнее?
Не визжат, не паниковать, дышать тихо и медленно, чтобы не выдать. Успокойся, успокойся…
Рывок двери и я услышала как в грохоте прозвучал тихий звук. Новый во всём. Мне не надо было видеть дверь, чтобы понять, что цепочка не выдержала.
А это значило... что ж, это значило только одно. Я лежала и старалась не дышать. Чтобы не выдать себя закрыла лицо руками, и от того не сразу сообразила, когда чья-то сила, превосходящая людскую, отшвырнула от меня кровать. Она была не особенно тяжёлая – я даже сама смогла её собрать, но вот отшвырнуть?..
Я дёрнулась, пытаясь предпринять какую-то попытку к спасению, но ярко-жёлтые глаза, выделяющиеся на безжизненном серо-дымчатом лице, уже смотрели на меня. И тянулись ко мне уродливые пальцы-крючья. И улыбался уродливые треугольный рот, полный острых зубов-палочек.
–За что? помогите! Помогите! – я орала, пытаясь отбиться от крючьев, но существо даже не обратило на эти попытки внимания и только его глаза радостно сверкнули желтизной.
Меня подняло вверх. Почти к самому потолку – эта тварь, рвавшаяся ко мне в гости с самого утра, была высока в своём полном росте. А затем меня швырнуло вниз.
На пол. В мои же краски. В мою же работу. В мою же только начавшуюся с чистого листа жизнь.
Что я сделала? Чем заслужила этот гнев? Чем заслужила это чудовище? Или оно приходит как хочет? Или оно настолько беспощадно и равнодушно?
Существо перебирало где-то позади меня своими крючьями пальцами по полу, приближалось… а я не могла пошевелиться. Мне было больно. От удара сдавило грудь, и даже дыхание давалось мне с болью.
Только слёзы текли. И в них я видела кусочек своей же картины. Она казалась мне прекрасна? Она звалась в моём воображении «жизнь»? какое уродство! И люди-паутинки, спешащие, уродливо смеющиеся; и фонари – прогнившие у оснований, дающие лишь безжизненный дрессированный свет; и улицы – убитые, истоптанные тысячами ног…
Существо приблизилось. Его лицо было у моего лица и оно, не сводя с меня ярких жёлтых глаз осклабилось и высунуло из пасти, полной палочек-зубов, длинный серый, покрытый чёрными нарывистыми пятнами язык. Этот язык коснулся моей щеки и пошёл вверх, ко лбу, оставляя липкую дорожку слизи.
Всё было кончено. Где-то там, в подъезде звучали шаги – я знала, это полиция, но какой был уже толк от неё? Какой толк был от меня?
Какое-то чудовище, которое полдня развлекало себя звонками в мою дверь, оказалось сильнее и безжалостнее.
Я закрыла глаза, надеясь, что смерть будет хотя бы быстрой, а ещё от того, что смотреть в жёлтые, не моргающие, лишённые век жёлтые глаза чудовища было выше моих сил…
Конец