Если чудеса и случаются, то очень редко. Так редко, что на Сёмкину долю не хватило.
Я отказывался верить. Бред! Этого быть не может! Не с моим другом! Не с ним! Почему он? По
какому принципу происходит отбор тех, кто отжил своё?
Сёмкина супруга родила немногим до срока. Наверное, именно то, что на моих руках остались две
семьи, не дало мне сойти с ума. Я не мог бросить женщину с двумя детьми, один из которых едва
увидел свет. У них не было никого, кроме меня: Сёмкины родители давно умерли, а родственники
его жены жили слишком далеко.
Я вцепился в жизнь зубами, чтобы вытянуть всех нас. И в перерывах между бешеными скачками из
дома на работу, а потом в квартиру друга, ставшую моим вторым домом, я думал о Сёмке. Не мог не
думать. Не мог не вспоминать. Дико было осознавать, что теперь всё будет по-другому. Потому что
его нет. Я запретил себе произносить слово «умер». Его просто не было с нами, он ушёл. За
горизонт. За горизонт, который мы видели когда-то из кабины нашей фуры, колеся по дорогам.
Я бы многое отдал, чтобы снова оказаться в той душной кабине рядом с лучшим другом, отсиживая
до онемения задницу и слушая надоевшее до тошноты радио.
Столько осталось недосказанного! Нам кажется, что у нас впереди куча времени, что всё ещё
успеется, и мы не заморачиваем себя какими-то словами, а зря... Может случиться так, что их уже
некому будет говорить. Мне — некому. Я не хочу разговаривать с холодной фотографией на
памятнике — земляной холмик, обнесённый оградкой, не заменит мне Сёмки.
Даже сейчас, спустя столько лет, я чувствую тупую боль в области груди. У меня не было
возможности предаваться горю: я должен был быть сильным, быть опорой для детей и их матерей, кормильцем, защитником, надёжной крепостью. Разве я мог заливать тоску, уходить в загулы и
сгорать в одиночестве? Не имел права. Я жил за себя и за Сёмку. Но кто бы знал, как мне порой
хотелось лечь и заскулить побитой собакой! Трудно, когда нет крепкого плеча друга, на которое
можно опереться. Я был опорой. Но не имел её.
От эгоистичной жалости к себе меня ломало. Я никому не показывал своих слабостей, я шёл
напролом, зная, что за моей спиной те, кому я нужен, кто верит в меня и кому не на кого больше
надеяться. И я смог, я справился: моя большая семья ни в чем не нуждается, мои дети устраивают
свою судьбу, моя жена счастлива, вдова друга, ставшая мне родной и близкой, так и не вышедшая
повторно замуж, тоже научилась жить и находить в жизни радость. И только я чувствую себя
неполноценным, половинчатым, разодранным. Мне постоянно чего-то не хватает для успокоения и
гармонии. Мне не хватает Сёмки. Без него я не я.
Друзей много не бывает. У меня был один-единственный друг, самый лучший, такой, какого уже не
будет. Он ушёл за горизонт. Когда-нибудь и я уйду туда. Он ждёт меня, я знаю.
Жаль, что Сёмка не увидит свадьбы наших старших и выпускного младшего... Хотя иногда мне
кажется, что он смотрит на нас оттуда, из-за горизонта, переживает, если что-то не ладится, радуется
нашим победам.
Как бы я хотел просто посидеть с ним рядом, плечом к плечу, молча, или наоборот, тихо
переговариваясь и смеясь. Даже смех у Сёмки был и остаётся особенным для меня. Всё в нём теперь
кажется мне особенным.
Почему близкие уходят, когда так нужны нам? Может, это шанс проявить себя без чьей-либо
поддержки? Если это правда, то я проклинаю выпавший мне чёртов шанс!
Там, за горизонтом, есть что-то? Я не верю, что Сёмка ушёл в пустоту, в никуда, превратившись в
ничто. Невозможно!
Я часто думаю, что было бы, если б вместо друга ушёл я. Справился бы он с тем, с чем пришлось
справляться мне? Без сомнения. Наверное, даже лучше, потому что Сёмка был сильнее меня.
Почему лучшие так рано уходят? Им бы жить и жить, но их путь резко обрывается на подъёме.
Несправедливо. Горько. Страшно.
Отдал бы я свою жизнь за его? Да. Не задумываясь. За друга можно и в огонь, и в воду, и на смерть.
Это правильно. Это естественно для настоящей дружбы.
Когда совсем невмоготу, друг одним взглядом и пожатием руки может взбодрить и заставить идти
дальше. Друг не даст сорваться в пропасть, он будет удерживать тебя из последних сил, потому что
по-другому и не должно быть.
Дружба — это свято.
Я счастлив, что у меня был друг, и я несчастлив оттого, что он так рано ушёл, оставив меня. Ни он, ни я не виноваты в этом. Я вообще никого не винил в случившемся. Разве это имело хоть какой-то
смысл? Сёмку всё равно нельзя было вернуть. Я мог лишь, стиснув зубы, подминать под себя жизнь, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась и не ощущала утрату так остро. Если бы я впал в отчаяние, они бы тоже не справились. У людей должен быть огонёк впереди, на который они идут.
И теперь, глядя на младшего сына Сёмки, я начинаю верить в переселение душ. Возможно...
Повезёт тому, чьим другом станет этот парень.
А мой друг ждёт меня. Он далеко, за горизонтом, но когда-нибудь мы снова встретимся.