Самое то, что нужно, чтобы спокойно провести ночь.
Санузел совершенно неожиданно порадовал теплой — почти горячей водой и наличием очень приличной сантехники оттуда. Такой вот сюрреализм, зажигаешь масляную лампу и при тусклом свете плещешься под упругими струями горячей воды.
Вот только душем душу не обманешь — каламбур да–мсс. Водолазам баня положена.
Поначалу, баня откровенно разочаровала. Наполненная горячей водой деревянная кадушка, плавающие на поверхности воды разноцветные лепестки и миленькая банщица, с безразличием автомата подливающая горячую воду.
Только я начал раскисать в кадушке, как бездушная банщица выгнала меня на мороз. + 22–24С на улице, а в помещении бани еще теплее, но после горячей ванны прохладно. И обидно.
Впрочем, отмокание было лишь прелюдией к основному действу. Далее мое грешное тело натирали маслом, скоблили, мяли, массировали, пока, наконец, не отправили повторно отмокать в подостывшую кадушку.
И все это удовольствие за два экю.
Как же хорошо глубоко — до хруста в суставах потянуться и не ощутить ставшей привычной ломоты в пояснице. И руки–ноги уже не деревянные. Воздушные баллоны акваланга штука не самая легкая. И как я их по много часов на себе таскал?
Н–да. Хорошо. Голова вот только чугунная, но это лечится крепким сном, а не баней.
С мыслью, что неплохо бы завтра повторить помывку, залезаю в свежий комплект белья (грязный обещали постирать и утром принести в номер) и отправляюсь на ужин.
Местный общепит для обеспеченных граждан в точности соответствует моим представлениям об этом типе заведений.
Чистенько, аккуратненько, с теплым светом вычурных светильников, многочисленными драпировками на стенах, живой музычкой в исполнении смазливой девушки с отличными вокальными данными и похожим на лютню музыкальным инструментом.
— Не помешаю? — не мудрствуя лукаво, подсаживаюсь к моим молодым попутчикам, расслабленно беседующим с седым, как лунь, сухощавым старикашкой и очень дорогой на вид женщиной.
Старика я уже видел, когда во двор заезжали, но как–то мельком. Старик как старик, увидел и забыл. А он, похоже, тут за главного. Иначе с чего бы халдею за стойкой так его глазами есть?
И еще штришок, под рукой пожилого китайца лежит стопка газет — от «Жэньми? нь жиба? о» с портретом смотрящего в светлое завтра Цзян Цзэми? ня, до какой–то совсем уж унылой газетёнки, ленинская «Искра» и та лучшего качества была.
Много я тут газет видел? Да еще чтобы их читали?
Да ни одной.
А тут сразу стопка.
Больше того, если судить по пометкам и подчеркиваниям, газеты не просто читали, с ними работали.
Непростой старикан, очень не простой.
И спутница у него под стать. Или не спутница?
Хм, дорогая дама сама по себе. И если у нее есть отношения со стариком, то отношения эти сугубо деловые.
А почему дорогая?
Вы видели женщин под пятьдесят с идеально гладкой кожей, подчеркнуто высокой грудью и тонкой талией, при отнюдь не девичьей филейной части?
Серьги, брошь в виде бабочки тонкого золотого плетения, пара колец с явно натуральными рубином и изумрудом лишь приложение к искусству пластических хирургов и косметологов.
Я такого раньше тоже не видел.
В Союзе подобных чудес пластической хирургии не было даже в телевизоре. А постперестроечная Россия до подобного еще не дозрела.
— Садись, — Грета уверенно хлопает по лавке возле себя. И тут же что–то поясняет собеседникам относительно моей персоны.
Разговор идет на английском, поэтому я улавливаю лишь общую канву разговора.
— Русский, ты коммунист? — хитро прищурив и без того узкие глаза, интересуется пожилой китаец. Причем интересуется пусть и с акцентом, но на великом и могучем.
Вот это поворот! Я вообще–то пожрать собирался, а не о марксизме рассуждать. Тем более что я в нем не силен.
А что это у нас так дорогая барышня напряглась? Не владеет русским?
Или не знала, что старикан на нем говорит?
Ставлю сотку экю против стреляной гильзы — старик намеренно перешел на русский.
Ишь, как напряглась — лицо само безразличие, пальцы спокойно лежат на столе, но я этих симптомов еще там насмотрелся — нервничает дама.
— Нет, наши коммунисты кончились, пока я был еще слишком молод для дела Партии, — врать старику смысла никакого, тем более за бесплатно.