— Пустяк — царапина. Брат давно спит?
— Часа три, — протягиваю девушке увесистую медицинскую сумку из «Попрыгунчика».
— Часа три–четыре дай ему поспать, потом сам ложись. Завтра у тебя тяжелый день.
— Ты нашла проходимый маршрут?
— Думаю, да.
Маршрут действительно был.
Уже не ручей, но и не очень глубокая в это время года речка, по широкой долине бойко несет хрустальный холод своих вод почти строго на юг. Со слов Греты, дно и берега речушки выстланы мелкими валунами и крупной галькой. Что не просто проходимо для «Татры», а где–то даже комфортно.
Если верить аэрофотокарте, речушка исчезает в двухсоткилометровом белом пятне, снова появляется в трехстах километрах к югу и почти в ста к западу от нашего текущего местоположения. По топливу вполне должны уложиться.
Но вот беда, между долиной реки и замершим на дороге грузовиком два километра очень неприятного спуска.
Никогда не катался на американских горках, говорят бодрящее занятие.
Вот сейчас и взбодримся.
— Если трос за вот тот валун завести, сможем спуститься?
— Нет. Слишком крутой склон. Сожжём подшипники без смазки, а даже если не сожжём, троса на лебедке сто метров. Выберем трос на всю дину и раскорячимся на самом неприятном участке спуска. Перезавести трос мы уже не сможем.
— Русский, у тебя есть идея лучше?
— Есть, — идея у меня действительно есть. Начнем спуск чуть правее, и спускаться не строго вниз, а забирая попрёк склона. Получится дольше. Но за исключением пары неприятных участков вполне проходимо. — Хватайте топор и бензопилу. Вон те два дерева мне мешать будут. Как с ними закончите, я вам по рации новых задач нарежу.
Не то, чтобы мне эти деревья сильно мешали, но вот лишние пассажиры мне сейчас точно ни к чему.
— Ну что, родная, не подведи. Я тебе маслица свежего залью, фары протру, новые зеркала поставлю и вообще обещаю любить и беречь.
На всякий случай, еще раз тщательно оглядев склон, мысленно намечаю маршрут.
Затягивать дальше смысла никакого — не надышишься, как не старайся.
Ловлю себя на мысли, что у меня входит в привычку давить в себе предательский комочек страха и решаться на очередное безумство. Что поделать, не мы такие — жизнь такая.
Фыркнув выхлопом, «родная», тихонечко, по сантиметру вползла на склон и клюнула носом вниз. Дыхание перехватило, разом вспотевшие ладони сильнее обхватили ставший внезапно предательски скользким бублик руля.
Спуск начался.
Сто метров.
Двести.
Триста………
Вчера я говорил, что машина висела на руле? Я нагло врал.
Не потому, что я врун, нет. Это исключительно по незнанию реалий. Вчера был просто автобан.
Сегодняшний спуск далеко шагнул за грань безбашенности. Иногда мне казалось, что мощный грузовик не ревет мотором, а жалко всхлипывает перед очередным нырком вниз по склону.
Еще сто метров.
Двести………..
Архи неудобно управлять машиной, когда наполовину висишь, цепляясь за что придется. То ли я руль держу, то ли я за него держусь, чтобы не впечататься мордой в стекло.
Сто метров.
Двести………
Хрум!
Бампер ломает корявое горное деревцо, так некстати выросшее на пути «Татры».
Сто метров………
Примерно на середине спуска грунт под задними мостами просел, и грузовик развернуло на осыпи кормой по ходу движения.
И не сделать–то ничего, начнешь маневрировать — перевернёшься.
Но обошлось.
Метров тридцать «Татра» сползала по осыпи, пока не вломилась в заросли невысоких хвойных деревьев, притормозивших сползающий грузовик.
Туда — сюда, руль до упора вправо, педаль газа в пол — мотор протестующе ревет на высоких оборотах. Прижать педаль тормоза, руль влево, помалу отпускаю тормоз — шипит стравливаемый воздух. Подпрыгнув на попавшей под колесо каменюке, грузовик нехотя перестраивается кабиной вперед.
Рукавом смахиваю заливающий левый глаз пот, рукав окрашивается алым. Где это меня так приложило?
Отыгрываю у склона очередные сто метров.
Двести……….
Опять оползень, машина замирает в неустойчивом равновесии.
Если перевернусь, далеко не укачусь — упрусь в серую громаду торчащей из склона скалы. Но вот, дальше придется идти пешком — «Татра» ехать уже не может, а ее многотонная туша раздавит закрепленный в кузове багги.
Давай «родная», держись.
Словно нащупав точку опоры (спасибо независимой подвеске), грузовик упрямо продолжает движение.
Еще сто метров.
Двести.