— Это третий, — опускаясь на корточки и рассматривая обезображенные тела, просипел Аран.
— Что? — справившись с собой, Маркус развернулся и сделал шаг ближе к коменданту. — Что вы сказали?..
— Эти двое, судя по форме, из пропавшего третьего отряда. — Маг внимательно осмотрел края ямы. — А та самая сфера, она была прямо тут?
— Да, — сипло ответил парень, — прямо тут… Сар, вы думаете, это Керик?..
— Пока я ничего не думаю. — Аран нахмурился и запрокинул голову, всматриваясь в синее небо. Затем поднялся, отряхнул брюки от осевшей на них пепельной пыли и развернулся к Маркусу. — Надо сообщить обо всем в крепость.
— А это? — Страж неуверенно махнул рукой в сторону жуткого зрелища.
— Законсервировать. — Мужчина прикрыл глаза, ощущая приближение собственных маяков, чуть ранее отправленных им вперед для обследования территории и сбора всей доступной информации. — Законсервировать все. Я возвращаюсь в крепость.
Он развернулся и направился в сторону группы замерших на краю пепелища стражей.
— Разойтись по периметру! — крикнул он, обращаясь к ним. — Начать консервацию. Информацию записать и предоставить в канцелярию. Все понятно?
— Да! — прогремел нестройный хор голосов, и мужчины рассредоточились по краю леса, вскидывая руки и посылая в воздух окрашенные в разные цвета импульсы.
Спустя десяток секунд Аран и Маркус присоединились к ним. Сначала в воздухе появился луч, ударивший в центр пострадавшей от огня площадки, поднимая новые клубы пепла. Затем из него во все стороны метнулись молнии. Они ударяли в землю прямо под ноги магам и растекались полупрозрачной массой, формируя магическую защиту. Десять минут спустя огромный, искрящийся радужными разводами купол повис над пепелищем, закрывая его от любого вмешательства извне.
Стражи отступили в сторону и внимательно следили за дальнейшими действиями коменданта. Аран же, наоборот, сделал шаг ближе, практически касаясь купола. Приблизив ладонь к расходящейся радужными разводами поверхности, пустил импульс, стараясь одновременно заблокировать доступ к этому месту извне и считать любую доступную куполу информацию изнутри.
Прикрыв глаза, он словно в дурном сне увидел дергающуюся, перескакивающую с одного действия на другое картинку. Вот в центре пепелища прямо перед большим, похожим на огромное яйцо куполом появились Тари и рыжий великан, вот черноволосый ассуриец обходит его… Дальше пошли помехи, изображение постоянно перескакивало, показывая то что-то новое, то снова возвращаясь к тому, как троица ступила на выжженную огнем землю.
Мужчина изо всех сил старался влить как можно больше силы и заставить купол показать все, перестав, что называется, «троить», только с каждой секундой сил оставалось все меньше, а голова начинала болеть все сильнее, норовя в очередной раз окунуть его в омут бесконечной проклятой боли.
И вот наконец что-то изменилось, изображение будто скакнуло вперед, и маг охнул, увидев новую сцену из прошлого: Тари на земле, рядом с ней Ворд и Кариме, а перед ними стоит странный человек. Высокий, в необычной блестящей одежде, частично напоминающей ему древние латы, с яркими волосами. Этот мужчина, а в том, что это именно мужчина, Аран не сомневался, оказался невероятно злым. Яростно вскинув руку, он резко опустился на одно колено и ударил кулаком в землю. Картинка дернулась, снова перескочила вперед, на этот раз маг увидел того же самого человека, только уже с мечом в груди. А потом все исчезло, просто пропало, словно и не было ничего, а сар Мэхор с трудом оторвал ладонь от купола. Руки уперлись в землю, не давая ему упасть грудью на траву, и он с удивлением осознал, что стоит на коленях, хотя когда и как опустился, вспомнить не мог.
— Сар Мэхор! — раздалось совсем рядом. — Сар Мэхор?.. Вам нужна помощь?
Аран молчал, продолжая таращиться в пустоту и все еще стараясь принять все им увиденное. Яснее не стало, но по крайней мере, слова вернувшихся стражей полностью подтвердились. Но что было дальше? Куда пропали те трое, что остались на пепелище? Куда делись это странное, виденное им яйцо и тот самый мужчина в белой форме и с яркими волосами и… что дальше… как же больно… боль… она пронзала его голову, лишая не только возможности мыслить, но и полностью выключая для него весь окружающий мир. Опуская на самое дно, там, где казалось, кроме этой боли, ничего больше нет.