Да, он притащил с собой бутылку армянского коньяка, которую мы с ним втихаря от персонала раздавили даже без закуси. И да, я прекрасно понимал, что мне в моем состоянии алкоголь противопоказан. Но если нельзя, но очень хочется, то можно. Я всегда придерживался этого принципа, вот и в этот раз, можно сказать, согрешил.
Особо о делах не говорили, Илья мимоходом упомянул моих бывших подчиненных, о которых хоть что-то знал, и на этом все. Разговаривали мы больше о жизни, а точнее — о моей невезучести. Война всего ничего идёт, а я уже второй раз на больничной койке.
Я отшутился, конечно, что, дескать, не будь ранения, и посидеть бы нам не получилось, но при этом поневоле задумался. И правда как-то многовато травм для такого небольшого периода. Ладно бы в окопах сидел, так нет же, в командирах числюсь. В общем, есть над чем подумать.
Пара следующих дней прошли, можно сказать, спокойно, даже рутинно. Никто меня не трогал, и я под присмотром Ареса пытался освоить основы медитации. А потом меня навестил Берия.
Вот уж кого я не ждал в гости. Человек был загружен работой, как боинг, и ему, что называется, некогда было в гору глянуть, я это точно знал, ведь не раз и не два за ним подглядывал, вот и удивился его приходу.
Оказывается, он решил справиться о моем самочувствии и заодно хотел лично попросить поработать над пресловутым ленд-лизом. И даже притащил с собой необходимого специалиста, который должен был ввести меня в курс дела.
Понятно, что я изо всех выразил удивление этому счастью. Очень у меня это убедительно получилось, наверное, из-за того, что я правда охренел слегка от его появления и даже попытался отказаться от его задания, но ничего не вышло. Пришлось впрягаться, вникать и пытаться выдать на-гора что-то удобоваримое, благо никаких сроков мне не обозначили.
Правда, я выпросил при этом у наркома в свое распоряжение сразу двух преподавателей иностранных языков, английского и немецкого. Конечно, аргументация, зачем мне это надо, у меня была так себе: типа раз уж меня озадачили такой проблемой, значит, и выучить язык на случай, если придётся участвовать в переговорах, лишним не будет. Это насчет английского было, с немецким и так понятно, мы с ними воюем.
Нарком пообещал поспособствовать и, забегая вперёд, скажу, что он выполнил свое обещание. Уже через два дня я начал заниматься с преподавателями. Но это так, к слову.
Главное, что странно, я реально увлекся поставленной передо мной задачей, да и Афродита помогла неслабо. Оказывается, для нашей страны вроде отменили какие-либо ограничения на торговлю и разрешили продавать нам все что угодно, но при этом норовили всучить реально устаревшую технику и оборудование.
Узнал я об этом благодаря Афродите и, честно сказать, даже не удивился подобному подходу к делу от америкосов, подлые они всё-таки людишки.
Но это ладно, просто констатация известного факта, а вот донести это все до нашего руководства без доказательств и при этом обосновать такие неоднозначное выводы было непросто, если вообще возможно.
Пришлось мне тихой сапой изображать напряженную работу и мучать прикрепленного ко мне человека неудобными вопросами, ответов на которые он, естественно, не знал. Что интересно, Берия, которому докладывали чуть не о каждом моем чихе, тоже поучаствовал в этом деле. Именно он требовал от работника МИДа ответы на мои вопросы, притом затерроризировал их так, что я в итоге реально получал максимально полные развернутые ответы. Собственно, благодаря этой работе прикрепленный ко мне сотрудник и так начал понимать, что к чему, и, естественно, донес до наркома свои выводы.
В общем, за эти полтора месяца мне не мытьем так катаньем удалось составить довольно подробную аналитическую записку, в которой я в полной мере отразил происходящее и даже дал некоторые рекомендации по сотрудничеству с союзниками.
Кстати сказать, эти самые рекомендации по большей части исходили как раз от Афродиты, которая тоже вдруг увлеклась решением поставленной передо мной задачи.
Собственно, эти упомянутые уже не раз полтора месяца так и прошли в работе по составлению аналитической записки, медитациях, изучении языков и редких, как по мне, периодах отдыха в компании жены. Заживление ног шло стремительно и благополучно, да так, что наблюдавшие меня врачи даже начали делать прогнозы на благоприятный исход.
Правда, с кровати вставать и хоть как-то передвигаться по госпиталю в инвалидной коляске мне разрешили только через месяц жизни в Москве, а вставать на ноги и учиться ходить заново — только через полтора.