Может окно? Я попыталась подойти к окну. Подойти получилось, получилось взглянуть и увидеть серость двора, и больше не получилось ничего. я не могла потянуть за ручку и открыть его – не было плоти, не было и шанса.
Я попыталась взять ручку со стола. Тщетно. Она скользнула мимо. Я попыталась увидеть себя в зеркале – пусто.
Это было глупо. Мой труп увезли – я сама наблюдала за тем, как его пакуют в пластиковый уродливый мешок механическими точными, и я попыталась последовать за ним, и не смогла. Прикованная на вечность! Ха-ха. Нет, смеха я тоже не чувствую. И ничего не чувствую.
Остаюсь здесь. видеть кусочек жизни и оставаться мёртвой.
Мари вернулась в комнату. Она была бледна, с её волос стекала вода. Теперь, оставшись в одиночестве (меня-то она не видела), она оглядела постель, ставшую мне ложем смерти, и отвернулась. Я прочла на её лице отвращение.
Она уже вышла из комнаты. Конечно, её можно понять. Мы были подругами, вместе учились, некоторое время даже снимали вместе квартиру, а теперь меня нет, и я умерла в её день рождения, в её квартире. Теперь каждый год она не сможет отделаться от этого. И вскоре возненавидит меня.
Но, Мари, милая, я не специально! С утра ещё кололо немного в груди, но я решила, что это от недосыпа. И потом – после кофе покалывание прошло. Вернулась бодрость. Затем рабочая беготня и суета, и вот – твой праздник. Мари, я отпросилась на час раньше, чтобы заехать за твоими любимыми розами! Мари, знала бы ты, сколько выложила я за такси, рассудив, что нечего мне делать в метро с подарком и букетом. Мари, для тебя мне ничего не жаль!
Я же не знала, Мари! Если бы знала – осталась бы дома. Но я и предположить не могла. Что живу последний день на земле. Я столько раз думала о том, как я умру, представляла – от чего и ни разу не думала, что умереть можно в один короткий миг, совершенно глупо и совершенно нелепо. Умереть и оказаться взаперти посмертия.
Мари, я не специально.
Я не чувствовала сострадания. Оно складывалось в моих мыслях, в словах, что я уже не произнесу (голоса у меня тоже не было), но оно не шло на сердце. Правильно – сердца у меня тоже больше нет.
Я не чувствую. Я заперта. И вины на мне нет – она только в моём сознании. А чувство не поднимается. Чувства, видимо, дарованы для жизни, а мысли для вечности. Что ж, это многое объясняет. Объясняет, почему человек неразумен, например, почему так подвержен эмоциям. Но не объясняет одного6 в чём, например, я виновата, раз остаюсь в заточении мыслей и куска квартиры, где умерла?..
***
Мари сама позвонила Денешу. Он не удивился – он знал, что такое смерть и знал Мари. Не упрекнув её и словом, сказал:
–Приезжай, Бруно уже у меня.
Мари благодарно что-то даже выдавила из себя. Прогнав друзей, она даже не предполагала, как страшна тишина. Мари не боялась мёртвых – на её глазах угасла бабушка, потом отец. Но сейчас ей было невыносимо.
Она знала – тело прекращает жизнь и ничего не остаётся. Нет никакой энергии, нет никакой души или чего-то ещё. Все процессы – физиология, а тело просто реагирует на раздражители и ситуации. Мари была скептиком. Она не верила в жизнь после смерти и в то, что после смерти от человека остаётся что-то.
Видя Эву, она поняла – Эвы больше нет. Есть мёртвое тело. А Эвы не будет.
Но выйдя в злосчастную комнату, Мари не справилась с ощущением безысходности и тоски, которые навалились на неё мгновенно. Мари думала о себе что она сильная, но глядя на смятую постель понимала – это не так. Больше всего Мари хотелось сбежать как можно дальше. Завтра будет день. Завтра будет солнце. Завтра она вызовет клининговую службу и выкинет к чёрту и постельный набор, и эту кровать! Завтра она разберется и будет оплакивать подругу.
Сегодня ей это не под силу. Сегодня её не покидает ощущение чужого тоскливого взгляда, и провести в этой квартире остаток ночи и утро она не может.
Мари собиралась решительно и быстро. Не красилась, не расчёсывалась, влезала в мятое. Ей надо было бежать, и она бежала, не глядя в зеркало, не останавливаясь и на мгновение. Бежала, стыдясь смерти Эвы и своей жизни.
***
–Да ни в чём, – ответила фигура, отделяясь от стены. Она вышла тенью – серой и объёмной, остановилась напротив меня.
Я не испугалась, потому что уже не могла.
–Вы кто?