Связь ни с кем не поддерживал – это большой риск. Я и так знал – группа прикрытия тоже заняла позиции. В их задачу входило обеспечить мне отход и замести следы.
Ждал долго. Хотелось пить, но нельзя даже пошевелиться, ни то, что встать. Я лежал и слушал ровное биение своего сердца, старался ни о чем не думать – разум должен оставаться чистым. Наконец, показался караван. Он шёл медленно, неспешно. Нужно признать, охрана там была что надо: закутанные до глаз боевики вооружены до зубов. Держаться, вроде, непринуждённо, но верить этой непринуждённости – подписать себе смертный приговор.
Я отыскал свою цель. Сделать это не зная точно где будет двигаться «клиент», было бы практически нереально. Но мене предоставили всю необходимую информацию, а моей задачей являлось не спустить кропотливую работу псу под хвост.
Несколько секунд я смотрел в прицел. Я видел его лицо. Точнее - глаза. Всё остальное скрыто. В какое-то мгновенье, мне показалось, что он тоже смотрит на меня. Видит сквозь прицел так же, как и я его. Я выдохнул и плавно нажал на курок. Он застыл, а затем рухнул как подкошенный. Охрана заметалась в панике. Я свою задачу выполнил. В дело вступила группа прикрытия, а я ушёл. Растворился среди песков.
Вы спросите, ни мучила ли меня совесть? Нет. Ни после этого, самого первого задания, ни после всех остальных. Я делал то, что мне приказывали. Если б не я, то кто-нибудь другой. И спать я хуже не стал. Только иногда, снятся глаза, смотрящие мне в душу сквозь прицел…
Найденыш
Бой был тяжёлым. На дне окопа, присыпанные землёй, навсегда остались ребята. Их даже похоронить не смогли. Оставили лежать, где застала фашистская пуля…
Горстка разведчиков примостилась на привал в овраге. Лес дружелюбно шелестел листвой, где-то поблизости журчал ручеёк. Пахло сыростью и грибами. А в носу все ещё стоял запах пороха и гари от спалённой деревни. Они не успели вовремя. Солдаты сидели молча. Отряд выполнил задание, добыл все нужные данные, но обратно прорвалось всего семеро…
Лейтенант Сергей Алёхин, кое-как перебинтовывал руку. От правого виска к скуле тянулся кривой шрам – след от осколочного ранения. Еще совсем молодой, но в карих глазах усталость и тоска.
Внимание лейтенанта привлек шорох в кустах над оврагом. Алёхин прислушался. Шорох повторился, уже ближе и отчетливей. Насторожились все. Лейтенант прижал палец к губам, а сам медленно взял автомат и направил на кусты. Хрустнула ветка. Алёхин положил палец на курок, готовясь встретить незваного гостя. В кустах послышался тоненький всхлип и по склону оврага к ногам лейтенанта на пятой точке съехал нарушитель спокойствия.
__ Ну, герой, едрить твою за ногу! – громким шёпотом выругался старшина Егор Иванович Скулов.
Ему было уже за пятьдесят. Лицо избороздили морщины, некогда русые волосы щедрым инеем припорошила седина. Добрые голубые глаза смотрели на солдат с отеческой заботой. Воевал он подольше лейтенанта, да и всех остальных в отряде. Сослуживцы называли его уважительно Иваныч, а то и батя.
__ Напужал, малец, до полусмерти! – Иваныч пожевал самокрутку. – Ну, вставай, герой, __ он подошел к мальчишке лет восьми, так и оставшемуся сидеть, где упал и растерянно глядевшему на окруживших его солдат большими влажными карими глазами. Старшина взял ребенка и поставил на ноги. – Вот так-то!
Лейтенант облегченно выдохнул и убрал оружие. Чуть беды не наделал. Видно, нервы шалят. Нехорошо.
__ Тебя звать-то как, малец? – спросил Алехин, убирая автомат.
__ Андрей я, __ мальчишка отряхнул старые, подранные штаны. – Мамка Андрюшкой кличет.
__ И откуда ж ты тут взялся? __ лейтенант с любопытством разглядывал ребёнка.
__ С деревни. Как немцы появились, мамка велела в лес бежать. Обещала прийти за мной. У нас тут место свое есть... – мальчишка шмыгнул носом. – Я все ждал, ждал, а она не шла. Я есть захотел. Пошел обратно, а там... __ по щекам Андрюшки потекли крупные слёзы.
__ Держись, малец, - Иваныч провел рукой по кудлатой голове пацаненка. – Что ж поделаешь – война… А что голодный, то не беда, накормим. Пойдем, __ Он, выплюнул самокрутку и легонько хлопнул Андрюшку по плечу.
Отведя мальчишку в сторону, Иваныч достал из своего вещмешка последнюю банку тушенки и кусок зачерствевшего хлеба.
__ На, жуй, __ он вскрыл банку и протянул мальчишке, вместе с краюхой.
Андрюшка жадно набросился на еду. Он ел, а из глаз продолжали капать слёзы. Лейтенант со стороны смотрел на жующего мальчишку, обступивших его солдат и думал, что делать с ребёнком.