– Помочь? – спросила она.
– Да не надо, – он подтянулся на руках и лег грудью на доски.
– Ты не ботаник, ты индеец, – подумав, сказала она.
– Издеваешься? – он сел на пол и снял с лица паутину.
– Нет. Ты читал в детстве про индейцев?
– Конечно. Мы с отцом даже делали настоящий индейский лук. Только выстрелить из него у меня так и не получилось.
– Почему?
– Потому что он был настоящий. Силенок не хватало тетиву натягивать.
– Надо придумать тебе какое-нибудь индейское имя.
Игорь поднялся на ноги и отряхнулся:
– Зачем?
– Ну, это было бы интересно.
– Да? Я знаю одно индейское имя. Змеиный Глаз.
Маринка рассмеялась.
– Нет, у меня с ним не те ассоциации. Если хочешь, можешь и мне придумать индейское имя. А тебя... а тебя будут звать... Медвежий Клык! Нравится? Или Медвежье Ухо?
– Можно я буду Медвежьим Ухом, а? Клык – это слишком кровожадно для меня, – он улыбнулся.
Травка поплыла над лестницей вверх, и они двинулись за ней.
– Хорошо, Медвежье Ухо, – Маринка снова рассмеялась, – а как ты назовешь меня?
Игорь задумался:
– У индейских девушек были красивые имена. Я пока не могу ничего придумать, можно, я назову тебя попозже?
Маринка хихикнула:
– Я бы, конечно, предпочла быть Дикой Пантерой, но могу и подождать, пока ты сам мне это предложишь. Почему у нас такие дурацкие имена? Как здорово быть индейцами – твое имя тебе дают не просто так, и все знают, что ты – Медвежье Ухо, а не Тухлый Кусок Мяса.
Перелет-трава вывела их на второй этаж и свернула в узкий коридор налево, по обеим сторонам которого располагались закрытые филенчатые двери.
– А если бы меня звали Тухлый Кусок Мяса? – улыбнулся Игорь, – как жить тогда?
– Это глупый вопрос. Тебя же зовут Медвежье Ухо, правильно? Пусть Тухлый Кусок Мяса сам думает, как ему дальше жить.
– На самом деле, я самого рождения с медведями связан. Меня отец звал медвежонком.
– Правда? Почему?
– Я поздний ребенок, меня никто не ожидал. Мать однажды ездила за ягодами, далеко куда-то, их на автобусе возили от работы. И в лесу увидела медведя. Испугалась очень. А через несколько дней узнала, что беременна. Отец всю жизнь шутил, что она меня от медведя прижила, и меня звал медвежонком.
– Да? И твоя мама не обижалась?
– Нет, конечно нет. Он же шутил...
Травка влетела в небольшую комнату, единственную, в которой была распахнута дверь, и устремилась к окну. Маринка зашла туда вслед за Игорем, но стоило ей переступить порог, как дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной. Перелет-трава в тот же миг исчезла за окном, даже света ее не стало видно.
– Оп! – Маринка попробовала толкнуть дверь, но та не подалась, – похоже, мы опять попались...
– У меня с собой есть топорик. В случае чего, мы выломаем дверь, – Игорь подошел к окну и посмотрел наружу.
Комната была абсолютно пустой. Дощатый крашеный пол, на стенах – обои с потеками, и подмокший потолок из оргалита.
– Я бы подождал и посмотрел, что будет дальше, – Игорь присел на подоконник.
А Маринка вспомнила, что колдун говорил о перелет-траве. Ее сущность враждебна человеку, она – проводник в мир мертвых. С медведем они уже встречались, что ждет их теперь?
– Знаешь, я не очень люблю, когда меня запирают на замок... – проворчала она.
Игорь поднял и опустил брови, подошел к двери и толкнул ее плечом.
– Действительно, заперта. Неужели двери здесь захлопываются? – он нагнулся к замочной скважине, – нет, обычный замок. И, между прочим, с той стороны торчит ключ...
– Значит, нас кто-то запер? – Маринке стало не по себе, – там кто-то есть?
– Я не знаю, – тихо ответил он.
Маринка отступила от двери, выглянула в окно и посветила на землю фонариком. Ей снова показалось, будто между деревьев мелькнула фигура в балахоне с капюшоном. Но это ей только показалось – неожиданно луна осветила плац под окном, и стало понятно: никакого движения внизу нет, деревья замерли неподвижно, ночь абсолютно безветренная, ясная, и вокруг стоит такая тишина, что звенит в ушах.
– Хочешь, я сломаю дверь? – спросил Игорь.
– Погоди, ты прав, надо немного подождать, – она решительно уселась на пол и предложила ему сделать то же самое.
Игорь не стал садиться, открыл рюкзак и вытащил топорик.
– Я постою, – он подошел к окну, выглянул наружу, а потом молча поманил Маринку рукой и прижал палец к губам.
Маринка осторожно посмотрела в окно и увидела, как из-за деревьев на плац выходят три серые тени. Собаки? Медленно, гуськом, опасливо озираясь по сторонам. Нет, никакие это не собаки.
– Это волки? – еле слышно спросила она у Игоря.
Он кивнул и снова приложил палец к губам.
На втором этаже волков можно было не опасаться, но оттого, что дверь заперта и выхода из комнаты нет, стало особенно тревожно. Звери, между тем, подошли к флагштоку, как вдруг тот, который двигался первым, резко прыгнул вперед и вверх, перевернулся через голову и...
На плацу, возле флагштока стоял человек – высокий, широкоплечий, одетый в кожаную куртку и обыкновенные джинсы. Маринка от испуга зажала рот рукой и отступила на шаг от окна. Два других зверя по очереди проделали точно такой же кульбит, и теперь трое мужчин, оглядевшись, направились к двери заброшенного корпуса.
– Ой, мамочка... – прошептала Маринка одними губами.
Игорь на цыпочках подкрался к двери и припал ухом к замочной скважине. Маринка последовала за ним – как бы ей ни было страшно, любопытство все равно оказалось сильней.
Из-за двери послышались негромкие шаги на лестнице, а потом хриплый голос:
– Здесь кто-то был. Жег свечи.
– Наверное, опять этот... монах, – ответил ему другой.
– Нет. Монах пахнет не так. Ты что, не чувствуешь?
Маринка живо представила, как хозяин хриплого голоса нюхает носом воздух.
– Пошли. Они здесь, – снова сказал хриплый голос, – мужчина и женщина.
– Зачем они нам сдались? Я и без них сыт по горло.
– Они могли видеть, как мы оборачивались. Они спускались в чулан. Мало нам монаха, который нашел проход и теперь шляется здесь, когда ему заблагорассудится?
– Как скажешь. Ты старший – тебе видней.
О том, что все трое перепрыгнули провал в ступеньках, можно было судить только потому, как скрипнули половицы на площадке – двигались все трое на удивление тихо. Они не таились, иначе бы не говорили в полный голос, но шаги их были почти бесшумны. Как у зверей.
– Они свернули сюда, – услышала Маринка из-за двери.
Игорь поднялся и потянул ее за собой, подошел к окну и выглянул вниз. Слишком высоко.
– Если я опущу тебя за руки, ты сможешь прыгнуть и не сломать ног? – тихо спросил он.
Маринка покачала головой. Ей хватило вчерашней истории с медведем, она до сих пор считала себя предательницей, бросившей товарища на произвол судьбы. Конечно, она могла бы спрыгнуть. И может быть даже удачно приземлиться. Но почему-то она не сомневалась в том, что Игорь прыгать вслед за ней не станет. И не потому что боится высоты.
– Они здесь, они попались в ловушку, – отчетливо произнес голос за дверью, – быстро спускайся вниз, чтобы они не ушли через окно.
Игорь посмотрел на Маринку то ли с осуждением, то ли с сожалением, вздохнул и сделал шаг вперед, стискивая в руке топорик. Троих оборотней, которых она разглядела на плацу, этим топором не остановить, это же очевидно. Игорь, конечно, не Тухлый Кусок Мяса, и рост у него нормальный, и плечи широкие, и руки сильные. Но те трое уж больно на «быков» похожи, рядом с ними он выглядит хлипким пацаном.
– Слушай, Медвежье Ухо, – шепнула она, – по-моему, сопротивляться бесполезно. Может, лучше на жалость возьмем?
В замке повернулся ключ.
– Они на жалость не возьмутся, – ответил Игорь тихо.
Дверь распахнулась, и в комнату по-хозяйски шагнул «старший», загородив мощным торсом весь проем. Его глаза сверкнули зеленым отсветом, когда он исподлобья глянул на Игоря с Маринкой, звериное лицо с узким скошенным лбом и выпяченной вперед челюстью на секунду ощерилось, и между губ мелькнули совершенно белые зубы. Вслед за ним в комнату зашел второй, абсолютно такой же тип – несомненно, эти двое были братьями-близнецами. Они ничего не говорили. «Старший» молча подошел к Игорю, и молча перехватил его руку с топором за запястье. Игорь честно сопротивлялся, Маринка видела, как он пытался ударить противника левым кулаком, но на его удар тот не отреагировал. Она хотела кинуться ему на помощь, но второй оборотень подхватил ее на ходу, и она сама не поняла, как оказалась лежащей на полу с заломленными за спину руками. А она-то наивно полагала, что будет царапаться и кусаться! Какое там! Она даже пошевелиться не могла, даже приподнять голову – одну ее руку оборотень коленкой придавил к полу, а вторую вывернул назад и крепко прижал к лопатке.