— Простите, сэр, — чуть слышно прохрипел Стирлинг и сам испугался того, каким слабым был его голос. — Какой-то ублюдок-оранжист направил на нас фургон, набитый взрывчаткой. А я не понял, не пытался его остановить, пока не было поздно, черт подери…
— Успокойся, сынок. — Огилви сжал его плечо мозолистой, перепачканной в саже рукой. — Ты не можешь винить себя за какого-то маньяка-самоубийцу. Они взорвали с полдюжины таких же бомб. Направили их в толпы католиков, оставив водителям считанные секунды, чтобы унести свою задницу. И остановить их невозможно. Ты уж поверь, мы пытались. Даже если бы ты застрелил водителя, бомба стояла на таймере, и обезвредить ее ты бы не успел.
По идее, эта новость должна была бы утешить Стирлинга, но перед глазами его все еще стоял Мёрдок, врезающийся спиной в машину, дома, обрушивающиеся на мостовую, хороня под грудой кирпича и черепицы тех, кто мог остаться в живых после самого взрыва. Может, и прав был Бэлфур: раздолбать весь этот чертов город до основания, и делу конец — в свете-то последних зверств протестантских террористов. Стирлинг и не думал прежде, что ненависть ИРА к оранжистам вообще может быть так ему понятна. И ведь он не мог сказать, что ИРА лучше. Конечно, католики не поджигали протестантские кварталы так, как поступали этот боевики-оранжисты с католическими. Они предпочитали взрывать людные магазины и пабы, казармы британских военных, пропускные пункты и полицейские участки, казнить видных протестантских политиков, членов правительства или королевской семьи. Хуже всего, Стирлинг не видел никакого выхода из этой ситуации. Во всяком случае, пока обе стороны категорически требовали от противной стороны полной капитуляции и выполнения заведомо неприемлемых требований. Ему даже страшно стало, такую бездонную пустоту ощутил он в груди.
Огилви снова стиснул его плечо.
— Ты пока отдыхай, Стирлинг. Мы поговорим еще, когда ты оправишься немного. Врачи о тебе позаботятся.
— Да, сэр, — пробормотал он. Пустота внутри не исчезала.
Врач еще продолжал бубнить что-то насчет его ранений, но он уже уснул.
Глава вторая
Покачивание вагона и перестук колес, возможно, убаюкали бы Стирлинга, если бы не тупая боль в запястье и колене, напоминавшая о себе на каждом рельсовом стыке. Первые полчаса, как поезд отошел от вокзала, он сидел, напряженно вытянувшись, но потом плюнул на выправку и просто пытался найти наименее болезненную позу. Купленную в Лондоне газету он вскоре отложил в сторону, несмотря на статьи о продолжающихся волнениях в Северной Ирландии и о чудовищном извержении вулкана Кракатау в середине шестого века, которое больше чем на десятилетие нарушило климатический режим планеты, что, в свою очередь, привело к неурожаям, массовым переселениям народов и эпидемии чумы в Европе и Британии, даже к бунтам в Ирландии. Автор договорился в своей статье до того, что объявил извержение причиной развала европейской цивилизации в Темные Века и даже поражения бриттов под предводительством короля Артура от рук саксонских захватчиков.
Говоря просто, события 538 года мало волновали его, пока тело терзала боль от ран, полученных в войне, в которой ему, по-хорошему, и участвовать-то не стоило. С момента выписки из больницы он одолел немалое расстояние. Из Белфаста в Блэкпул на военном транспортном самолете, оттуда на поезде через Манчестер и Дербишир в Лондон, где целая армия хирургов еще раз поколдовала над его коленом, потом снова на поезде из Лондона в Йорк и дальше, на север, к месту нового назначения, которого он не слишком-то желал. Собственно, единственной положительной стороной новой работы, на которую послал его Огилви в первый день после выписки из лондонской больницы, было ее географическое местоположение.
Тревор Стирлинг не был дома четыре года.
Он и не представлял, как не хватало ему этого унылого шотландского пейзажа, пока поезд не миновал южной границы предгорий и за окном вагона не показался Эдинбург. Золотой послеполуденный свет лился на холмы Лотианз и Пентленд. Надвигалась гроза, и тяжелые тучи нависли уже над Троном Артура, горой, до боли знакомый силуэт которой виднелся за холмом Кэлтон. А в самом центре Старого Города четко обрисовался силуэт Королевской Мили — скалы, на которой стояли дворец Холируд-Хаус и Эдинбургский замок. Поезд прогрохотал по мосту через Фирт-ов-Форт; гроза уже скрыла из вида почти все, кроме далеких горных вершин.
Стирлинг откинулся на спинку кресла; в первый раз с начала долгой поездки из Лондона он почувствовал себя смертельно усталым. Переломанная в нескольких местах кисть ныла, собранное буквально по частям колено распухло и затекло. Собственно, ему еще предстояло несколько операций, чтобы вернуть его хоть к отдаленному подобию трудоспособности. Строевой службы ему не светило еще долго-долго, и он не знал, чего больше в его чувствах по этому поводу: досады или облегчения. Долгие дни бездействия в больнице оставили зияющие бреши в его самомнении. Да и каким выписался он из больницы: с тростью, сильной хромотой и гнетущим сознанием того, что армии от него теперь никакой пользы…
Огилви, прожженный лис, распознал угрозу с первого взгляда. Их последняя встреча до сих пор стояла у Стирлинга перед глазами, подливая масла в снедающий его огонь — осознание собственной неполноценности. Стирлинг доковылял до кресла и неловко, оберегая больную ногу, опустился в него. Огилви налил стакан виски и сунул ему в руку.
— Я туг подумал насчет твоей дальнейшей карьеры в нашем полку, Стирлинг, — негромко произнес Огилви, сцепив пальцы на столе перед собой. — Послужной список у тебя, можно сказать, образцовый, доверие к тебе — абсолютное. Вот почему я выбрал тебя для выполнения особого задания.
Стирлинг осторожно опустил стакан на стол.
— Особого задания, сэр?
— Министерство внутренних дел запросило у нас человека, обладающего опытом Белфаста. Им кажется, ИРА проявляет интерес к одной научной лаборатории, расположенной в шотландской глуши. Поэтому министерским нужен кто-то, кто понимал бы ИРА. Я посоветовал им тебя.
От досады у Стирлинга перехватило дыхание.
— Научная лаборатория? Вы сплавляете меня охранять шайку чертовых ученых, чтобы я не мешался у вас под ногами?
— Все начистоту? — ухмыльнулся Огилви. — Я понимаю, что ты сейчас думаешь, и ты не слишком далек от истины. Та история выбила тебя из колеи, хочешь ты это признавать или нет, и, честно говоря, я не могу послать туда никого из годных к строевой. У нас и так нехватка личного состава, а пополнения еще ждать и ждать. Работать на улицах с раздолбанной коленкой и переломом кисти ты не сможешь, а с этой маленькой работой справишься без труда. Считай это отпуском, если угодно. Или запоздалым подарком ко дню рождения. Сдается мне, — добавил он, хитро прищурившись, — место, где расположена лаборатория, тебе понравится.
— Правда?
Полковник усмехнулся.
— Ты ведь из горцев?
— Ну… да, — кивнул он. — Стирлинг считается вратами Хайленда. Он контролирует единственный проход из Лоуленда в горы. — Действительно, стены легендарного замка Стирлинг стали свидетелями не одного сражения — включая знаменитую победу Роберта Брюса над англичанами под предводительством Эдварда II. И, если верить легендам, даже король Артур понимал стратегическую ценность этого замка, обороняя эту древнюю даже тогда крепость от саксов. — Мой род можно считать тамошними старожилами, — добавил он, чуть улыбнувшись. — Стирлинги обитали в Стирлинге с незапамятных времен.
— Вот и замечательно. Значит, ты знаком с этими краями, а местные будут считать тебя своим. Ситуация, можно сказать, деликатная, и для нее требуется некто, умеющий ладить с людьми. У меня с полдюжины кандидатур, подходящих вроде бы для этой работы, но кому-то недостает умения общаться, а кому-то — шотландских корней, которые так необходимы. Ты именно тот, кто нам нужен. Да, по дороге туда ознакомься с личными делами, — добавил Огилви, протягивая ему запечатанный конверт из крафт-бумаги. — Поезд на Эдинбург отходит через два часа — других билетов мне достать не удалось; вести машину, боюсь, тебе сейчас тяжеловато, а посылать транспортник ради одного человека мне не дадут. Да и потом, лишний шум нам ни к чему. В конце концов, не захватываем же мы эту чертову лабораторию, а только охраняем. В Эдинбурге тебя будет ждать машина. Когда разберешься с делами, можешь задержаться на несколько дней, погостить у родных. Уж это ты точно заслужил.