Хорошо — немного подождем, пусть солнце хоть чуть разогреется. Но ждем недолго — нетерпение, ожидание первой встречи со льдом побеждают, и мы на лыжах выбираемся на просторы Онежского озера.
Вокруг ледяная пустыня, по которой, как барханы в настоящей пустыне, тянутся и тянутся друг за другом прижатые ко льду ветром голубоватые от утреннего света сугробы. Первый раз за все поездки сюда по весне нам очень пригодились лыжи: снег на льду сухой, морозный, ни о какой воде под снегом нет и речи — кати себе в любую сторону.
Прежде всего направляемся к нашей заветной «ямке» — это в километре с небольшим от берега, от устья реки. Река еще вся подо льдом и тяжелыми зимними снегами. Здесь признаков весны нет и в помине.
«Ямку» находим сразу, нащупываем ее края-бровки. Мои спутники рассаживаются, располагаются возле своих лунок и принимаются каждый по-своему колдовать над показавшей в лунках водой.
Что отрадно: лед в этом году не такой страшный, как год назад, когда нас выручала только надставка к шведскому ледобуру, а местные рыбаки, вооруженные отечественными коловоротами, вынуждены были прихватывать с собой на рыбалку еще и по топору…Сначала сверлилась лунка до тех пор, пока плечо-рукоять коловорота не достигала льда, затем топором вокруг будущей лунки вырубалась чуть ли прорубь, чтобы лед не мешал коловороту опуститься дальше вниз, и только после этого лунка просверливалась до конца. Нынешний же лед мой ледобур проходит за один прием.
Мороз, напугавший нас ранним утром, никуда, видимо, не собирался уходить — вода в лунках тут же замерзала, да еще настырный ветерок никак не позволял как следует расположиться, задуматься. Мы работали, старались, но пока безрезультатно. Это потом уже, сегодняшним вечером хозяин нашего гостеприимного жилища откроет нам тайну нашей заветной ямки: мол, пока в реке не прибавится хоть на чуть-чуть воды, пока река не начнет хоть понемногу оживать, рыбы у нашей «ямки», считайте, что и не будет.
Мы пока не знаем этого секрета и остаемся возле заветного места. В конце концов я не выдержал и посмотрел на часы: десятый час. Обычно по такой погоде окуня можно было ждать лишь до одиннадцати часов. Значит, надо торопиться и все-таки навестить сейчас еще одно мое заветное место: каменистый язык, уходящий от берега-мыса в сторону плеса.
Этот самый «язык», покрытый мелким камнем-плиточником, не очень широк — в километре от берега ее ширине не больше пятидесяти-шестидесяти метров. Слева и справа от него такое же каменистое подводное пространство, но только чуть пониже, поглубже — мой «язык» приподнимается над этим пространством всего на какие-то полметра. Но и этих пятидесяти-шестидесяти сантиметров хватает, чтобы вызвать сюда окуневые отряды. И окуни являются другой раз к этой чуть приметной всхолмленности дна, и именно здесь я чаще всего и нахожу плотные стайки этих рыб.
Я собираю снасть, встаю на лыжи и тороплюсь к своему «языку», подводному всхолмлению. Мои спутники никак не реагируют на мое предложение сдвинуться с места: наверное, они как-то пригрелись здесь, нашли для себя более менее комфортное состояние и теперь боятся с ним расстаться.
Ветер в спину помогает мне скользить на лыжах по твердому, как наст, снегу-барханам. Я ухожу все дальше и дальше от берега, совсем не задумываясь, что этот же самый ветер, подгоняющий сейчас меня, на обратном пути станет моим врагом.
Свой язык, всхолмленность дна, сразу нахожу и не приметам, а по наитию что ли — видимо, в нас есть еще и некий компас-память, как в электронном навигаторе.
Сверлю сразу несколько лунок, вперед, назад, направо и налево. Убеждаюсь, что я не ошибся и остановился как раз в нужном месте. Очищаю все лунки, затем затемняю их, кроме одной. И раскладываю возле себя снасти…
Здесь, на весеннем льду Онежского озера, у меня со временем выработалась своя собственная привычка-прием для начала ловли… Прежде всего под лед в новую лунку уходит моя очень симпатичная блесна, вроде бы и чуть великоватая для рядового окунька, но, по моему мнению, вполне подходящая для того, чтобы издали привлечь внимание стайки полосатых охотников. Эту блесну я разыскал на Птичьем рынке, на лотке, где торговали снастью фирмы «Кунилов». Там же в свое время я приобрел и несколько крючков с бусинками, а к ним ограничители, которые и определяют для этих крючков-бусинок те границы на леске, внутри которых бусинки-крючки могут свободно перемещаться. Такой крючок-бусинка пристроен у меня и над выше названной «куниловской» блесной.