Вот и теперь предстоит мне выйти первый раз на желанный лед не в начале апреля, а только 20 марта, а там через неделю с небольшим уже обратная дорога в столицу.
Рано утром приличный морозец, но день обещает быть ясным и тихим — над нами, как говорят в таких случаях, антициклон второй половины марта…Отпустит или не отпустит мороз пополудни? Ответ на этот вопрос я искал вчера в дороге из Петрозаводска в Пяльму. Автобус огибал Онежское озеро с запада, затем, перевалив через северную оконечность озера-моря, стал спускаться вниз к его восточному берегу. В автобусе было даже жарко от палящего мартовского солнца, и я очень ждал, что этого солнца хватит, чтобы начать плавить снега хотя бы вдоль дороги, но этого не случилось. Выходит, и сегодня наши лунки будут почти тут же затягиваться ледком, но все равно над озером уже заявила о себе прибывшая сюда новая весна.
Мы не очень торопимся на лед, помня по прошлому, что в такое морозное утро ждать встречу с окуневыми отрядами можно только часам к десяти…Нет, и пораньше несложно отыскать здесь полосатых охотников-одиночек: один, много — два задиристых окуньков-строграммовиков из одной лунки, и сверли новое отверстие в ледяном панцире. И так каждый день, начавшийся тихим, но серьезным морозцем, пока стрелки часов не доберутся до цифры десять. И вот тут уже не путешествуй от лунки к лунке, а замри, приготовь свою снасть к желанной встрече.
Окуневая стайка явится вдруг и первым обычно ударит тут по мормышке окунек покрупней, чем раннеутренние визитеры. И нередко при такой встрече приходится сначала поработать и гибкому удильничку, прежде чем старожил онежской вод согласится подняться со дна и подчинится твоей воле.
Встреча с таким окуневым отрядом обычно не очень долгая: всего двадцать, много — двадцать пять минут. И заканчивается она тем, что последним постарается попасться тебе какой-нибудь совсем несмышленый окунек размером всего на всего с вилку. И все. Можно еще и еще играть и играть мормышкой, можно упорно облавливать приготовленные заранее лунки, но, как правило, результат будет всегда один и тот же: ну выманишь еще где с тройку, с пяток окуньков, отложишь в сторону удочку, посмотришь на часы и убедишься в который раз, что и сегодня окуневые отряды заглянули сюда, к твоим лункам всего на какие-то короткие полчаса.
Но может быть, чуть в стороне, в другом месте, все будет по-другому?.. Ан, нет! Твои товарищи-рыболовы, разместившиеся поодаль от тебя, опять подтвердят, что и у них встреча с окуневым отрядом прошла точно по давно известному нам распорядку ясного морозного утра второй половины марта: рыба вышла сюда, на свои кормовые четырех-пятиметровые глубины сразу после десяти часов и, поднеся тебе положенную дань, так же разом куда-то исчезла.
Что это было: небольшие, плотно сбившиеся отряды окуней, эдакие рейдовые стайки, или же сюда, к нашим лункам широко вышла плотными рядами кочующими в поисках пищи настоящая армада полосатых охотников — вышла, потешила разом рыбаков и ушла куда-то до нового утреннего похода?.. Если бы был у меня с собой эхолот, то, очень может быть, ответ на эти вопросы я все-таки отыскал. Но эхолота как не было, так и нет, и описанная выше встреча с окунями до сих пор остается для меня не разгаданной до конца тайной…
В первую дорогу к озеру мы берем с собой лыжи — мы еще не знаем, много ли снега нынче на льду. Но снега оказывается совсем немного: после ледостава долго стояли бесснежные дни, и теперь по всему озеру можно было без особого труда передвигаться без лыж. Да еще по озеру были проложены будто специально для нас прочные тропы-дороги, натоптанные рыбаками, посещавшими эти места в выходные дни.
От берега до наших заветных мест с полчаса пути. По известным мне приметам стараюсь как можно точнее определить запомнившиеся нам места. Воображаемые линии, соединяющие мои ориентиры справа налево и сзади и впереди, наконец пересекаются и пересекаются как раз возле гряды торосов, вскинувшихся здесь над остальным ледяным пространством, видимо, еще сразу после ледостава.
Гряда вздыбившегося льда неширокой полосой тянется вправо и влево от меня почти параллельно нашему берегу. Судя по всему, лед разорвало и подняло здесь торосами западным ветром-шквалом, который смог оторвать от дальних островов бескрайнее ледяное поле и двинуть его в нашу сторону. Но тут, у нашего берега озеро встало немного раньше, чем посреди плеса, лед здесь был поматерей, и сдвинутое с места гигантская льдина, прикрывавшая плесо, покрошив от души кромку нашего берегового льда, все-таки остановилась, и теперь вздыбленные ледяными торосы тихо горели под утренним солнцем удивительными цветами крепкого мороза и близкого тепла.