Снова мормышка оказывается в крутящемся потоке, снова пенная круговерть увлекает вслед за собой под лед капельку свинца, оснащенную крючком, и снова почти тут же под самым льдом мою снасть останавливает еще один такой же окунь-молодец.
Ловля длится всего ничего, но у меня в шарабане уже достаточно много рыбы, и я прикидываю, кого из наши старушек, сторожей полуживой деревушки, в первую очередь одарить крупными окунями на желанный рыбный пирог-рыбник.
Подобные безумные встречи случались на моем Пелусозере только в самом конце последнего льда, но и до этого, до того, как полая вода попадала под лед, частенько выпадало мне отыскать моих окуней, уже снарядившихся в свою весеннюю дорогу.
Морозные, да еще хмурые дни — отыскать в такое время наших окуней можно было только на глубине. Семь-восемь, а то и все девять метров. И не блесна, а небольшая вольфрамовая мормышка на леске никак не толще 0,17 миллиметров. И обязательно свежий крупный мотыль. И только на игру, постукивание по дну, окуня можно было вызвать хоть на какие-то переговоры. И окунь появлялся на льду какой-то совсем не живой, темный, тусклый, да еще в пиявках на жаберных крышках. И такие встречи с обитателями озера продолжались до тех пор, пока не являлась в нам во всей своей красе Весна Света. И тут будто по какому-то сигналу окуневые отряды, и пусть пока не очень многочисленные и не так часто, вырывались на луды, и здесь, среди камня-плиточника, поросшего жестким водяным мхом, этих окуней, вестников весны, не так сложно было сманить легкой мормышкой и другой раз без всякой насадки на крючке. Эти окуни, поднявшиеся вдруг из глубин озера к мелким лудам, и были для меня и первой весенней песенкой большой синицы и первыми перелетными птицами, вернувшимися домой с зимовки.
Что стало для этих окуневых отрядов сигналом к началу жизни, к окончанию зимнего полусна? Весенняя вода, попавшая под лед?.. Нет! Никакой весенней воды вокруг не было еще и в помине. Значит, эти рыбы, как и те птицы, первые весенние певцы, о которых шла речь, откликнулись прежде всего на первые лучи по-настоящему весеннего солнца. Значит, и они там, подо льдом, как и мы здесь, на берегу озера, тоже чувствуют, отмечают для себя положительный градиент начавшихся изменений в природе.
Градиент — это очень научный термин, который указывает собой возрастание (положительный градиент) или убывание (отрицательный градиент) какой — либо физической величины. Так вот общее затухание жизни перед близкой зимой (вплоть до зимнего солнцестояния), когда световой день все убывает и убывает, по-моему мнению, характеризуется отрицательным градиентом, а пробуждение жизни в природе после зимнего солнцестояния, когда световой день наконец начинает прибывать, идет уже в возрастающем направлении, с положительным градиентом. И вот этот самый, положительный градиент всей жизни, пробуждающейся после зимнего солнцестояния, очень даже чувствуется всеми живыми существами на земле…Вспомните недавнюю осень, осень 2005 года…Сухая, солнечная погода. Тепло. Нет ни ветерка. Снег, укрывший дня два тому назад землю, чуть подтаивает на солнце, как в начала хорошего марта, в начале классической весны. Все, как весной, но почему-то нет весенней радости, нет ощущения того, что завтра этой самой весны будет еще больше… Увы, у той ясной осени 2005 года, как и у каждой осени, отрицательный градиент — и мы чувствуем, знаем внутри себя, что завтра и послезавтра это милое солнце, дарящее откровенно нам свое тепло, будет светить и греть все меньше и меньше, и день будет все дальше и дальше убывать, отступать перед тяжестью осеннее-зимней ночи… Но вот зимнее солнцестояние, знаменитый солнцеворот (солнце на лето, зима на мороз), и все события в жизни природы обретают положительное движение, движение с перспективой на лучшее: впереди весна, лето, хоть и крепчают, злятся морозы, но жизнь уже идет с положительным градиентом.
Вот такое положительное движение в природе, движение с перспективой достичь лучшего, конечно, по-своему отмечают и подводные жители.