Не помню, сколько времени это продолжалось, должно быть, немало, но наступила минута, когда истязатели устали и в изнеможении присели на топчаны. Тело, распростёртое на полу, походило на кусок окровавленного мяса.
Достав дрожащими руками сигарету, сержант сплюнул, закурил и, немного заикаясь, проговорил:
– Так, этого в мешок и – на свалку.
Тяжёлый взгляд его как бы случайно остановился на мне. Мгновения размышлений, и он продолжил:
– Второго оглушить и – в реку.
От ужаса волосы зашевелились у меня на голове.
Младшие полицейские уже привстали было, чтобы приступить к исполнению приказания, как вдруг испанец судорожно вдохнул, кашлянул, повернулся, сел, опираясь руками о пол, тряхнул головой и поднялся на ноги.
– Не будем спешить, друзья, – невозмутимо, как ни в чём не бывало, проговорил он слегка дребезжащим голосом. – Зачем торопиться с мешками? Может быть, нам удастся договориться?
– Что за чертовщина? – недоумённо проговорил один из полицейских. – Мы же его в месиво превратили.
– Я умею хорошо расслабляться, – всё так же невозмутимо пояснил испанец. – Потому ваши удары не нанесли мне особого вреда. Ну так как, будем договариваться?
С этими словами он вынул из кармана толстую пачку тысячерублёвок и, не спеша, начал отсчитывать одну бумажку за другой.
– Их что, не обшмонали, когда брали? – недоумённо проговорил сержант.
– Как же не проверяли, обязательно, – тоже недоумённо и сбивчиво сказал другой полицейский. – Без этого нельзя.
Не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, сержант выхватил деньги у дона Кристобаля, секунду подержал на ладони, как бы прикидывая на вес, и сунул себе в карман.
– Руки! – грозно произнёс он. – Руки за голову, падаль!
Испанец послушно завёл руки за голову, и страж правопорядка удивительно быстро ощупал его одежду. На свет появилось ещё несколько пачек тысячерублёвок, золотой портсигар, золотая зажигалка и длинная цепь, состоящая из толстоватых звеньев – на неё вполне можно было посадить какого-нибудь премогучего ротвейлера, – пригоршня колец и серёжек, мобильный телефон, инкрустированный драгоценными камнями.
– Проверьте и второго, – задыхаясь от волнения, проговорил сержант и кивнул на меня.
Всего за минуту до этого, кроме упомянутых уже полутора рублей, в карманах у меня была одна лишь пустота. Тем не менее подручный сержанта извлёк из потайных мест моей одежды ещё несколько пачек тысячерублёвых и пачку стодолларовых купюр, тяжёлую золотую зажигалку, выполненную в виде пистолета системы «вальтер», дорогой телефон, обложенный по краям золотым ободком и золотые же часы с массивным платиновым браслетом. Под конец полицейский вытащил из правого кармана моих штанов двойную стопку золотых червонцев царской чеканки в целлофановой упаковке.
Я чуть не свалился в обморок от удивления. Наши тюремщики тоже были словно в лихорадке.
– Откуда у них столько? – выговаривал сержант, подрагивая губами и завороженно глядя на купюры и золото. – Тот-то, – он повёл глазами на испанца, – ещё куда ни шло, а эта-то шантрапа!.. – взгляд на меня. – Ограбили они, что ли, кого? Ладно, пусть пока побудут у нас. Скоро Жора с Алексом должны подъехать, поквитаются с ними за ресторан… Посмотрите-ка на этого ублюдка, глазёнками-то как зыркает! – Он пребольно ткнул мне дубинкой в живот. – Вложите и ему.
Последовало ещё несколько ударов «демократизаторами», и я растянулся у ног мучителей.
Когда мы остались одни, дон Кристобаль погладил меня по спине, и вновь его животворящая сила влилась в моё тело. Покряхтывая от боли, я поднялся и сел на топчан.
– Знаешь, Аркадий, – сказал товарищ по несчастью, – мне эта лавочка начинает надоедать. Кроме новых побоев, нам здесь ничего не светит. Посему немедленно убираемся.
Он посмотрел на дверь, и та, скребнув замком, тихо отворилась.
Миновав коридор, мы оказались перед окошком, за которым сидел дежурный.
– Вы куда?! – в изумлении поднял брови полицейский.
– Да вот решили прогуляться, – негромко ответил испанец. – Вы ведь не будете возражать?
Дежурный сразу успокоился и, зевнув, проговорил:
– Конечно, прогуляйтесь. Говорят, полезно для здоровья.
– Фу, какой негостеприимный город! – воскликнул дон Кристобаль, оказавшись вне стен мрачного заведения. Лицо его нервно передёрнулось. Послышались голоса, шаги, и он посторонился, уступая дорогу нескольким прохожим, испуганно взглянувшим на него. Вынув платок, он обтёр лицо и шею, и ни следа побоев не осталось. – Здорово нам вломили. И это при том, что ничего криминального за нами не было, максимум, что мы делали, – защищались, причём совершенно не применяя физическую силу! Какого же приходится тем, кого подозревают в серьёзных правонарушениях?! А ведь среди них могут оказаться и абсолютно невиновные!